Для кого горит очаг

1

- Ба, а, правда, что маги умеют всё-всё?

- Ну, не всё-всё, а очень многое, - старая женщина, украдкой вздохнув, взглянула в светящиеся любопытством глаза внучки.

- И огонь в печи разжечь? Без огнива и лучины?

- И огонь.

- И пожар затушить?

- Ага.

- А если поранился?

- Ну, твои-то ссадины итак хорошо заживают. Но, да, маг-целитель много от чего излечить может. А к чему ты снова эти вопросы задаёшь?

 Девочка, положив руки на стол и устроив на них голову, шмыгнула носом и мечтательно протянула:

- Если бы я была магом, я бы вылечила твою спину и руки, а ещё бы мы никогда не мёрзли и не ходили бы просить у соседей щепок для лучины…

- Что, тётка Митра опять к тебе цеплялась? – нахмурилась женщина.

- Неа, это её Трушка меня нищебродкой обзывал. Но за это, - девочка хихикнула, - его мамка, знаешь как, мокрой тряпкой отходила! Визжал, как порось у деда Фиры!

- Вот и поделом!

- Не, так то Трушка неплохой, но иногда его заносит. На этот раз из-за того, что батька его на ярмарку взять обещался, вот нос и задирает.

- А ты чего нос повесила? На этот раз и мы поедем.

 Девчушка, аж, подпрыгнула на деревянной лавке, распахнув в удивлении глазёнки.

- Но, бабуль, у нас же нет денег?! А как без них на ярмарке?!

- Да я сборы наши вчера заезжим купцам продала. И, глянь-ка, на что твои браслетики-плетёнки выменяла!

 Женщина, с трудом поднявшись со скамьи, откинула крышку короба, стоявшего в светлом углу комнатёнки, достала кулем свёрнутую ткань. Тряхнула куль, и на свет показалось девичье платьице, неказистое, но из достаточно хорошей ткани.

- Пояском нарядным украсить, и будешь у меня, как куколка, - глядя на застывшую от счастья внучку, улыбнулась пожилая женщина.

 Девочка пожирала глазами обновку, прижимая кулачки к груди и едва дыша.

- Ну, что застыла? Поди, примерь. Надо к завтрашнему дню подогнать, коли великовато.

 Скинув, поношенную серую хламиду, по бедности именуемую повседневным платьем, девчушка накинула обновку и вопросительно посмотрела на старшую родственницу.

- Хм, подол по длине как раз, только в плечах и ушить. Снимай, сразу всё и подошьём. А ты пока выбери поясок понарядней, из тех, что на продажу готовила. И не спорь, - заметив, как хотела было возразить внучка, наиграно сердито прикрикнула женщина. – Будешь у меня завтра самой-самой. И Трушке этому нос утрёшь.

  До самых сумерек бабушка и внучка трудились, не покладая рук. Пока старшая женщина перешивала платьице, девочка споро складывала в короб связки высушенных трав, да свои нехитрые поделки, засунула в котомку снедь в дорогу, принесла воды, чтобы согреть на печи, да потом отмыть свои ноги и руки, пропитавшиеся зеленью трав да пылью лесных тропинок. Бабуля знала секрет «очищающего» отвара, а потому малышка, в отличие от другой деревенской ребятни, долго не щеголяла зелёными разводами. А уж тем более не следовало позориться и ехать на ярмарку грязнулей.

 А утром, едва солнце осветило первыми лучами край горизонта, обе родственницы, прикрыв на щеколду дверь в домишко, побрели на противоположную окраину деревни, где сейчас собирались деревенские, отправляющиеся на ярмарку. Ехали общим скопом, ведь и безопаснее и веселее, не разделяясь на бедняков и зажиточных, деля места в телегах ровнёхонько на всех. Для старой Арригины, той самой бабули, выполнявшей в деревне обязанности травницы, и приведшей на этот раз к обозу внучку, местечко давно было припасено. Травницу уважали, хоть и не обладала она особой силой да знаниями. Скорей за добрый нрав да готовность помочь в любое время. К тому же видели, как нелегко той одной поднимать на ноги девчушку, что была для Арригины даже не внучкой, а правнучкой, подкинутой кем-то из родственничков к дверям избы травницы, когда родителей девочки не стало. В вещах малютки Арригина нашла лишь документы да небольшой кошель с монетами. «Откупились, ироды», - повздыхала женщина тогда, подхватила корзину с младенцем, перенесла в дом, а там припрятала бумаги да деньги до лучших времён, решив, что, то будет наследством девочки. Так вот и прожили они двенадцать лет вместе, деля на двоих и радости, и горести, по мере возможности опекаемые деревенскими.

 Дорога до города была не короткой, с парой ночёвок в лесу и прибытием к воротам города аккурат к полудню. Но никому то не было в тягость, успевали общие проблемы обсудить, планы на будущий урожай выстроить, да байками и россказнями друг друга развлечь. Детвора на это время, а набралось их ровнёхонько с пяток, сбилась в стайку, забыв старые обиды, и, раскрыв рты, жадно внимали байкам взрослых. Хоть Трушка и успел пару раз дёрнуть девчушку за косицу. Это в другое время получил бы от неё тумак, а сейчас Сенья только зыркнула недовольно да снова всё внимание обратила на взрослых.

 У городских ворот было людно. Много кого понаехало на ярмарку, не смотря на то, что городок был невелик, зато стоял он в удобном месте, как раз на равном расстоянии не токмо от крупнейших городов Нилавидии, но и от ближайших государств. Потому на ярмарку ежегодно прибывали и гости заезжие, заграничные, рас да народностей разных. Ребятня только успевали шеями вертеть разглядывая то мелькнувшего эльва, то с восторгом хлопали глазёнками на высоченных оборотней, то пихали друг друга локтями, заметив крепко сбитых, хоть и малорослых, гномов. Ох, сколько ж будет потом рассказов для оставшихся дома дружков да подружек!

 Только вот зевать долго не пришлось. Обоз споро въезжал в городские ворота, и скоро надо было заботиться о сохранности товара, чтоб не умыкнул кто, шибко проворный, вот тут молодые глаза особо помогали. Трушка даже успел одного такого проныру отогнать. Это Сенья знала, что их то с бабушкой короб никто не тронет, заговорённый он от кражи был ещё лет двадцать назад. Да и кто позарится на такую дряхлую с виду вещицу, только слепой да совсем уж нищий. Поэтому-то девочка и продолжила с интересом разглядывать город, его обитателей да гостей.