Дневник оптимиста

16.07.2009.

«Череда неприятностей продолжалась.

Видимо не мой месяц»

День действительно не представлял ничего радужного.

Учитывая, что Лойд Эберлинг впервые за тридцатилетнюю практику сидел в кабинете директора при полной комиссии.

А дело собственно вот в чем.

Оптимисту Лойду два дня назад привезли очередного «клиента».

Он как говориться «хорошо его обработал», и в заключение экспертизы записал, что мистер Донохью скончался от наркотической интоксикации.

Почки не выдержали.

Однако семья покойного потребовала повторную экспертизу, так как утверждала, что добропорядочный муж и отличный отец, а так же почетный гражданин этого города, никогда не употреблял наркотики.

Провели повторное вскрытие другим специалистом, в заключении рисовалась совсем другая причина смерти «разрыв надпочечников в связи с мочекаменной болезнью»

И вот теперь, Лойд сидел среди 10 докторов, профессоров медицинских наук и расстроенной Луизой во главе, чтобы получить нагоняй, как пятиклассник в кабинете директора.

- скажу честно Лойд, я знаю тебя давно и все понимаю. Возраст никому не идет в плюс, – начал доктор Пэриш, он был прекрасным кардиохирургом, а так же заведовал отделом кадров.

- о чем это вы? Вы считайте меня старым? – это Лойда обидело даже сильнее, чем то, что его обвиняют в неправильном диагнозе.

- ну что ты. Доктор Пэриш хотел сказать, что тебе Лойд, стоит отдохнуть. Ты ведь уже лет пять отпуска не брал, – вступил мягкий голос Луизы.

Она симпатизировала Лойду, и знала, что он отличный специалист и до сих пор не могла поверить, что такое могло случиться.

- на пенсию меня отправляйте, – вопрос или утверждение не понятно, но Лойд уже все понял.

В этом не было ничего странного.

Ему не 30 и даже не 40, чтобы удивляться пенсии.

Она должна была когда-то наступить.

Только вот Лойд не ожидал этого, ведь еще вчера ему было 27, и он пришел работать в морг, как вышло, что сейчас ему под 60 и его отправляют на пенсию?

- нет… то есть… ну… - Луиза мялась, она не могла этого произнести, так как сама в это не верила.

Как же морг без этого оптимиста?

- не трудись, я все понимаю. Но я точно знаю, что не мог ошибиться. В носовых запазухах было найдено наркотическое вещество. Однако желудочный сок его расщепил, еще до кончины мистера Донохью. И у него не было мочекаменной болезни.

Чем-чем, а ответственностью Лойд мог гордиться.

У Лойда не было проблем со зрением или с памятью, а потому в своем возрасте он есть и остается великолепным специалистом.

Он был готов нести ответственность, но только в том случае, если бы действительно ошибся.

Однако по лицам комиссии было видно, что все уже решено.

И его, Лойда Эберлинга, отправляют на пенсию.

«Значит, так тому и быть.

Мне вот-вот 58, а в этом возрасте обычно сидят перед телевизором, едят кашу и возятся с внуками, кому повезет - с правнуками.

Меня этим не расстроишь.

Вот Луиза расстроилась сильнее меня.

Интересно, какого это?

Расстроиться?

Заплакать?

Эти чувства мне не ведомы, с тем пор как я себя помню.

Даже смерть моей матушки, не заставила меня опустить голову.

Было только чувство вины и то прошло.

Может, я конечно и плохой человек говоря такое, но таков уж я.

Таков мой мир.

И все же я буду скучать по Луизе и по моргу тоже.

Мама говорила:

«Жизнь – это шахматная доска. В твоей власти выбрать, какой фигурой быть. Хорошо поступишь – будешь пешкой, плохо – королем»

Философия и мудрость моей матери неоспорима.

Однако дойдя до преклонного возраста, я услышал продолжение этого выражения:

«Когда игра заканчивается: пешка и король все равно попадают в одну коробку»

И вот она истина в паре слов.

И в действительности неважно, каким прекрасным человеком был мистер Донохью, его не стало, и ему уже неважно от чего он умер, его не заботят больше репутация и мнение семьи.

А я ведь не ошибся.

Мистер Донохью действительно был наркоманом, но дабы сохранить хорошую репутацию и светлую память, его семья подкупила другого специалиста.

И в этом бою пал я.

Об этом мне рассказал Джим Пэриш после собрания.

Когда-то мы делили с ним конспекты, теперь он лишил меня работы.

Справедливости Дамы и Господа – нет!»