Дни Клары

Глава Седьмая. «Елена».

Обычно мерный треск огня, доносящийся из камина, принято считать атрибутом уюта. Особенно, когда на улице барабанит дождь. Но Клара ненавидела свой камин. Когда Дана разжигала кору и запихивала в топку первые поленья, ее хорошее настроение сразу падало до нулевой отметки. Всегда это означало только одно: ей придется долго сидеть в гостиной и следить за тем, как обрубки деревьев превращаются в пепел. У Даны была фобия: она всю свою жизнь боялась пожаров. Часто она повторяла, что ее преследует предчувствие, как это бывает у провидцев. Она не считала себя таковой, но верила, что в ней всегда было что-то от ведьмы. Поэтому использовать камин по назначению их семье доводилось чрезвычайно редко и только при крайней необходимости. А если и случалось такое, то, как было уже сказано, за всеми его проделками неустанно следили пытливые глаза Клары. В этот раз такой необходимостью стала простуда дочери, повинной в которой Дана считала себя. На улице который день свирепствовала непогода, и хотя в доме изрядно похолодало, Дана долгое время не решалась затопить это "пристанище чертей" - так она называла камин. Но как только из больницы выписали Клару, она принялась жечь дрова с утра до вечера.

Была еще одна особенность, которая преследовала каждое такое мероприятие. Дана не разрешала открывать ни окна, ни даже двери, боясь, что случайный сквозняк всколыхнет уголек, и тот станет причиной пожара. Сегодня утром, перед тем как уйти на работу, Дана снова затопила камин, усадила сонную Клару в кресло напротив и с того момента вновь считала себя идеальной матерью, заботящейся о здоровье своего чада. Перед уходом она также проверила шпингалеты и замки на рамах и дверях, напомнила Кларе о правилах пожарной безопасности и со счастливым лицом растворилась в темном, заполненном дождем пространстве улицы. Она ушла на работу и сегодня намеревалась не задерживаться допоздна, чтобы не мучить дочь столь долгим заточением в гостиной.   

 Родные стены снова окружали Клару душным надоедливым роем. Закинув ноги на левый подлокотник и положив голову на правый, она уже около трех часов неподвижно лежала на широком мягком кресле, ожидая визита Елены. Такое апатичное состояние перестало раздражать ее уже довольно давно. По ее красивому сосредоточенному и одновременно несколько отстраненному лицу было ясно видно, что она глубоко задумалась. Многие мысли кружились в ее голове ежечасно, и лишь несколько занимали перманентное состояние.Ее не покидала мысль об улицах, наполненных бушующей свежестью и влагой. Ей всегда казалось, что в такую погоду, когда все прячутся под кровом, за окнами, где-то за пределами видения творятся таинства. Сейчас, задыхаясь от иссушенного горячего воздуха в доме, она мечтала выйти из дома и пойти им навстречу, шлепая ногами по лужам. Сейчас она точно знала, где их искать. Стоило лишь пересечь несколько улиц, выйти на железную дорогу и идти по ней до тех пор, пока та не станет искореженной и поврежденной, словно огромному великану пришлась не по вкусу эта чудная, идеально симметричная полоса. И великан своими могучими руками поломал тот ее участок, который нарушал уединенность и своеобразие этого прекрасного леса. Именно там, в глухой чаще, среди стойких запахов сырости и трав, она найдет таинства в покосившихся развалинах.

Послышался тихий стук. Даже приглушенный двумя дверьми, он показался ей назойливым и беспокойным. В голове быстро нарисовался образ Елены: нервной костлявой тетки, с красной губной помадой, наложенной неровным слоем, и пугающими глазками-бусинками. Но приоткрыв дверь, Клара увидела перед собой рослую, широкую, но привлекательную женщину, со спокойными глубокими глазами и слегка бледным лицом, имевшим, тем не менее, отчетливые черты раздражения и усталости. Вся ее одежда была мокрой. Даже по плотным черным колготкам сверху вниз сбегали тоненькие струйки воды. Елена натянула уголки губ, и, не дожидаясь приглашения, втиснулась между дверным проемом и девушкой. Ее объемные бедра, обтянутые шерстяной юбкой, оставили на длинной хлопчатой майке Клары посеревший мокрый след. Елена не торопилась здороваться. Она сама закрыла дверь, сбросила с мокрых ног кожаные сапоги, поставив их в дальний угол, сняла с себя плащ и свитер. Ее сосредоточенный взгляд осмотрел Клару с головы до ног и губы ее добродушно изогнулись в настоящей улыбке.

-Клара, ты не могла бы развесить мои вещи? Я вымокла до нитки.

-Конечно, давайте их сюда, – гостеприимно ответила Клара и с готовностью приняла от нее вещи.

Клара никогда не рвалась соблюдать формальности, и ей даже стало значительно спокойней оттого, что Елена, похоже, также не уделяла им должного внимания. В этот медленный и меланхоличный день они так и не поздоровались и не попрощались друг с другом.

Девушка неспешно поднялась вверх по лестнице и пропадала на втором этаже около пяти минут. Пока ее не было, женщина уютно расположилась в кресле и вытянула к камину голые распухшие ноги, облепленные черными волокнами шерстяных колготок, что представляло собой далеко не аппетитное зрелище. Поначалу она часто осматривалась по сторонам и ерзала в кресле, как будто под мягким сидением копошились тысячи маленьких жучков, заставляя ее подергиваться на месте. Но к тому моменту как вернулась хозяйка дома, она уже уютно улеглась на спинку и умиротворенно смотрела в пасть камина. "Ты не могла бы заварить для меня зеленого чая с мятой и лимоном? Только полный чайник, пожалуйста. Боюсь, что если сейчас не выпью хотя бы чашку, уже к вечеру слягу с температурой. К чаю подойдут, пожалуй, тосты с сыром. Надеюсь, у вас есть сыр. Если нет, то вполне подойдут кексы или печенье. Хорошо?" - не отрывая взгляда от красных языков пламени, обуявших березовые поленья, проговорила она и закрыла глаза в ожидании ответа. "Хорошо" - сказала Клара без особого раздражения и снова пропала из виду на некоторое время. И хотя для себя она отметила, что для гостя, которого она совершенно не знает, Елена вела себя слишком бесцеремонно, ей это даже понравилось. Ее голова была слишком занята другими мыслями, чтобы отвлекаться на новых, ничего не значащих для нее людей. Ей было плевать на поведение этой странной женщины, но она сразу поняла, почему в городе ее недолюбливают.