До 42 ударов в минуту

До 42 ударов в минуту

Я дрыгаю ногой под такт песни, орущей в наушниках, а руку то и дело задевает семилетняя сестра. Пытаюсь не обращать внимания, но она меня все равно подбешивает. Чертов волчок в заднице. Не зря ее отдали на танцы мама с папой. Сначала хотели отдать на дзюдо или тхэквандо, но я, уже прям видя картины, где она пробует на мне новые приемы, упросила родителей на что-нибудь нейтральное для нее. По крайней мере теперь мы можем ездить вместе с ней на конкурсы в разные города, считая, что это, можно сказать, моя мечта. И только сейчас, сидя в автобусе, я осознаю, что абсолютно точно угадала с предложением про танцы. Все же иногда не мешает отвлечься от учебы, особенно когда скоро сдавать сессию.

Очередной раз Аня задевает меня, я уже понимаю, что не останусь без синяков. В следующий раз я обязательно поменяюсь с кем-то из родителей местами, потому что это просто невозможно. Я открываю глаза и сердито смотрю на сестру, а та хохочет с закрытым ладонями личиком. Ее две косички уже все растрепались, и выбившиеся короткие волосики делали из нее одуванчик. Вдруг она резко наклоняется в сторону прохода и что-то лепечет своим тонюсеньким голоском. Ну вот. Даже из-за того, что дети такие надоедливые, я не могу перестать их любить, просто потому, что они дети. Милые, звонко гогочущие маленькие версии нас самих.

Я уже смягчаюсь и не могу злиться на нее. Но вдруг она с размаху опять садится ровно и, когда прячет лицо ладошками, стукает меня локтем по уже привычному месту.

- Ай! Аня! – вскрикиваю я, выдергиваю наушники и одновременно хватаюсь за плечо, потирая место будущего синяка.

Она медленно, уже не смеясь, а с совершенно серьезным выражением лица, отрывает ручки и поднимает свои большие карие глазки на меня. Потом опускает ниже – на мое плечо. Ее бровки становятся в форме домика, и она снова смотрит на меня глазами полными вины.

- Прости, - чуть ли не шепотом говорит она и, обхватив мое плечо ручками, прижимается щекой к синяку.

- Ничего, - уже забыв про злость, отвечаю я и накрываю своей ладонью ее вторую щечку. Целую в макушку и она, отстраняясь, уже улыбается и снова закрывает лицо ладошками.

Через несколько мгновений она снова выглядывает из-за сиденья, и я слышу ее “а я тут, не найдешь!”. Привстаю на сидении, насколько позволяет ремень безопасности и гляжу назад. Сзади нас через пару сидений прыгает маленькая Лида – младшая сестра ее одногруппницы по танцам. Эх, как же мило они смотрятся. Прям нельзя без улыбки смотреть. Мне с самой первой встречи Лида понравилась - ну уж очень похожа на Аню характером - хорошо понимает людей, знает, когда смеяться, а когда лучше этого не делать. Такая хорошенькая девчушка не только внутри, но и снаружи: рыжие волосы убранные в два хвостика по бокам, веснушки на носике и щечках, на месте двух передних зубиков ничего нет. Наимилейшее создание на земле.

Сажусь обратно, вставляю в уши наушники, но музыка уже не играет. Связи нет. Блин! Убираю наушники вместе с телефоном в кармашек на спинке сиденья передо мной и складываю руки на груди. Я до чертиков задолбалась с этой сетью. Она почти нигде не ловит. А еще, как на зло, я не додумалась дома скачать хотя бы несколько треков. Но с другой стороны сейчас можно постараться уснуть, чтобы не клевать носом на концерте. Едем уже около трех часов, а я все никак не могу глаз сомкнуть.

Откидываю голову на спинку и смотрю в окно. Все такое мрачное и безжизненное под серыми тяжелыми тучами. Я удивляюсь, как еще дождь не пошел. Вдалеке виднеется мост. Значит, скоро будем на месте. Глубоко вдыхаю и прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Очень жарко в салоне. Слишком заботливые мамаши не хотят, чтобы их чада простудились. Видимо, наоборот – хотят, чтобы задохнулись. Выдохнув, я оставляю запотевшее местечко на стекле и отстраняюсь. Автобус начинает немножко трясти, и я делаю вывод, что все-таки у нас в России никогда не научатся делать дороги. Я прикрываю глаза. Все звуки, крики, смех начинают приглушаться. Как только я слегка проваливаюсь, меня встряхивает от сильного толчка и я вскакиваю от громкого хлопка где-то внизу.

Тру один глаз, а второй не может считать информацию, которую пытается увидеть. Ани уже нет рядом, и я в тревоге оборачиваюсь назад, где сидят наши родители. И вследствие того, что мы сидим почти впереди, я вижу весь салон. Весь автобус стоял на ушах: все старшие почему-то на ногах, суетятся, копошатся, и крики только усиливаются. Аня рыдает на коленях у папы, который в тщетных попытках старается ее успокоить, а мама что-то строчит в телефоне.

- Что происхо… - успеваю я произнести, как тут же меня прерывает крик водителя и еще одна встряска, заставляющая меня приземлиться обратно в сиденье.

- Пожалуйста! Сохраняйте спокойствие! Прошу всех оставаться на своих местах и пристегнуться! – Его голос выражал полное отчаяние, от которого мое предчувствие послало волну холода по позвоночнику вверх.

Резко поворачиваю голову в сторону окна и охаю от неожиданности. Стена дождя – нет! ливня! - затмевает все, что находится в десяти метрах от автобуса. Смутно видна вода, точнее слияние дождя с водой Черного моря. Меня передергивает от суровости природы за окном. А ведь только недавно я думала о дожде, и вот на тебе!

Тянусь к кармашку на спинке переднего сиденья, чтобы посмотреть время на телефоне, но вдруг резко меня припечатывает к окну, и рама впивается в плечо, а голова с гулом стукается о стекло. Я уже ничего не слышу, кроме скрежета металла о мокрый асфальт и приглушенные крики детей, от которых все внутри разрывается и наливается холодом. Гляжу в окно и замечаю, как мост уходит куда в сторону, вдруг появляются бетонные колонны и серая вода, о которую бьются мощные капли ливня. Также приглушенно, как и детские голоса, издалека доносится звук бьющегося стекла. Все словно в замедленной съемке. Казалось, огромные пузыри от капель ливня образуются на вытянутую руку от меня, будто я могу к ним притронуться, потому что той стеклянной преграды между мной и внешним миром уже нет. Внезапно мое лицо, а потом и все тело, прорезают тысячью иголок. Но я понимаю - это не стекло. А ледяная весенняя морская вода.