До рассвета: «прощай».

Глава 5.

Лучший повод навестить родителей — это любовь к ним…

На руках и на лице видны паутинки морщинок, а волосы приобрели серебряный оттенок. Как же сильно он постарел. Кладу ему на колени ещё тёплый торт и сажусь радом на диван. В его глазах мгновенно загорается огонь. Он с радостью начинает разрывать упаковку, трясущимися руками. Все же я помню, что он любит.

— С днём рождения, отец. Я заказал этот торт для тебя. Поешь его потом с остальными. Я скажу, чтобы его порезали и угостили всех, — стараюсь говорить неспешно и вполголоса.

Он смотрит на меня с тем же непониманием в глазах. День ото дня ему не становится лучше, он сходит с ума. Дес тратит своё время и деньги впустую. Лечение уже никогда не поможет ему. Он начал сходить с ума с того самого дня своей потери. Сначала это проявлялось не так заметно для окружающих, но мы с братом всё видели и чувствовали. Он пропадал на работе целыми сутками, думая, что в душном кабинете, обществе бумаг и недалёких сотрудников сможет забыть своё горе. Отец усердно трудился, выстраивая свою карьеру, но совершенно позабыл о нас. Редкие дни, когда нам удавалось побыть с ним, ограничивались односложными вопросами о нашей учёбе, здоровье и количеством карманных денег на этот месяц. Его безразличие и холодность порой задевали меня, но не Деса. Брат намного старше меня и в свои годы научился понимать многое. Возможно поэтому, он не трогал отца и давал ему делать это. Он молчал и заставлял меня делать то же самое, глотая слёзы обиды и глуша тихие всхлипы в подушке. Я видел, как мучаются два самых дорогих для меня человека, но ничего не мог сделать. Лишь наблюдать издалека за ними и молчать.

— Пойдём на свежий воздух, погуляем немного, — плотнее укутываю его в плед и вывожу на террасу.

Аккуратно съезжаем на полянку, где за столиками сидят остальные жители «Дома». Красивое и подходящее название для дома престарелых. Это место действительно становится для многих самым настоящим домом. Брошенные своими родными, они находят приют здесь. Удивительно, но они не чувствуют себя одинокими. Здесь они словно обретают вторую жизнь. Радушный персонал, хорошие условия для жизни и изредка навещающие внуки и дети — что ещё нужно для счастливой старости. За маленькими столиками, на удобных и мягких лавочках, сидят маленькие дети, что-то весело щебечущие своим бабушкам и дедушкам. Такая спокойная и умиротворяющая атмосфера согревает душу. Мы с Десом не часто навещаем отца вот так. Мои посещения ограничиваются только этим днём. Я традиционно покупаю ему торт, гуляю немного на свежем воздухе, рассказываю о себе, хотя прекрасно знаю, что он ничего не понимает и вряд ли уже когда-нибудь вспомнит кто я. Сегодняшний отведенный час мы проведём точно так же, как и все предыдущие. Ставлю его коляску рядом со свободным столиком, а сам сажусь напротив. Он нервно оглядывается по сторонам, похоже, в поисках Шелли. Хорошо, что хотя бы её он признаёт и даёт о себе позаботиться. Не найдя её взглядом, отец начинает теребить руками край пледа, стараясь не смотреть на меня лишний раз.

— Не волнуйся. Я не причиню тебе вреда, — говорю тихо и с расстановкой, осторожно касаясь его руки.

Взгляд настороженный, но он всё же бросает своё дело и обращает внимание на меня. Стараюсь легко улыбнуться ему, показывая этим, что я не враг и мне можно доверять. Такую процедуру мы проходим каждый раз. Сначала он должен привыкнуть ко мне, успокоиться, а потом уже можно двигаться дальше.

— Роби, Роби…— его рука ложится поверх моей, а глаза пытаются отыскать знакомые черты.

В груди что-то больно колит и жжёт. Давно он меня так не называл. С детства. Это было любимое имя мамы. Именно так родители хотели назвать меня — Роберт, однако бабушка настояла на своём и меня назвали Мэтью. В итоге у меня было два имени — одно для друзей, другое — для родителей. Им очень нравилось называть меня так, когда я был маленьким. Неужели он узнал меня?

— Да, отец, это я, — слова даются с трудом, в горле стоит ком.

Он счастливо улыбается, но больше ничего не говорит. Впервые за долгие годы я вижу его искреннюю улыбку. Долгие вечера в душном офисе, потраченные нервы на нерадивых сотрудников и последующие за всем этим нервные срывы сделали своё дело. Через год после исчезновения мамы, отец попал на операционный стол с больным сердцем. Как оказалось позже, он долго скрывал свою болезнь и заглушал боль многочисленными таблетками, которые, по его мнению, могли помочь. Операция и таблетки дали свой положительный результат и ему действительно стало легче через некоторое время, но частичную потерю памяти вылечить так и не смогли. И этой частью памяти, почему-то, стал я. Он забыл практически всё, что было связано со мной. Тогда я был ещё совсем маленьким и меня не особо посвящали в эти дела. Меня просто через некоторое время передали на руки младшему брату отца — Джеймсу, и его жене Трише. Так у меня появилась новая семья, а все прошлые невзгоды забылись.

— Скоро осень, — зачем-то говорю и так очевидный факт, заполняя тишину между нами.

Солнце уже заходит за горизонт, создавая огромные тени от раскидистых ветвей старых деревьев. Всё вокруг окрашивается в нежно-розовые оттенки заката. Шальной ветерок гоняет редкие жёлтые листья на радость малышам, пытающимся поймать хотя бы один. Вдали от городской суеты и мирских забот таится такое чудное и мирное место. Хотелось бы чаще приходить сюда и вот так сидеть рядом с ним, чувствуя тепло родных рук.

— Вот, — он с восторгом принимается рассматривать упавший на наш столик большой кленовый лист, неравномерно окрашенный в красные и оранжевые краски осени.

Словно маленький огонёк в его руках, он отражается в его карих глазах. Продолжая вертеть его в руках, изучать и чему-то тихо радоваться, отец уходит в себя. Сейчас он напоминает мне маленького ребёнка, который радуется каждой своей находке. До чего же это очаровательно и мило. В уголках его глаз образуются глубокие морщинки, а губы приподнимаются в улыбке, на щеках ямочки. Теперь понятно откуда у Деса такой дефект на щеках. Брат очень сильно похож на него — улыбка такая же тёплая, взгляд озорной и весёлый, движения рук плавные и неторопливые. Смотря на него, я невольно вспоминаю брата. Часто ли он заходит сюда? Сидит ли вот так вместе с ним? Разговаривает ли он с ним или же сразу уходит, завезя лекарства и новую одежду для старика? Я никогда не спрашивал его об этом, а он и не говорил лишний раз об отце. Так сложилось, что у каждого из нас своя жизнь и прошлое ворошить мы не привыкли. Но, кажется, отец счастлив здесь, и наши редкие визиты и подарки приходятся ему по душе. С улыбкой наблюдаю за его незатейливой игрой с «огоньком». Такая мелочь, а столько радости.