До встречи, в пятницу

До встречи, в пятницу

Молодой человек сидел в кожанном кресле. Он немного поерзал, кожа под ним противно скрипнула. Тогда он провел указательным пальцем по подлокотнику и положил руку на колено. Несколько раз глубоко вздохнул, набираясь смелости. 

— Я не был простым ребенком, — начал он, выдержав многозначительную паузу. — Мать постоянно клялась сдать меня в психушку. Я её не виню. Всё-таки она растила меня и брата одна. 

Парень в кресле снял с головы капюшон и откинулся головой на спинку, кожа под ним снова заскрипела. Ему было не комфортно. Сейчас он чувствовал себя абсолютно голым, он обнажал свою душу и от этого становилось еще не комфортнее. Хотелось сорваться с места и убежать, подальше. Но нельзя. Не сейчас. 

Он посмотрел в потолок, помолчал несколько минут и продолжил. 

— Я знаю, она меня не любила. Еще она меня била. Часто. Когда-то за дело, а когда-то просто так. Просто потому что настроение плохое. 

— Когда она ударила вас в первый раз? — спросил женщина с волосами, уложенными в тугой пучок. На переносице от солнечного света поблескивали очки в толстой костяной оправе.

— Мне было пять, — парень посмотрел на свои ладони, покрутил кольцо на большом пальце, женщина пристально наблюдала за его действиями. — Ей тогда было не сладко. Отец ушел. Они кажется поссорились, она выпила немного, — он замолчал, тяжело выдохнул, и посмотрел в окно. — Попросила помыть посуду. Я не хотел, но она на меня наорала. Тогда я со злости разбил тарелку.  Ну знаете, такая беленькая, с голубыми цветочками, они часто в комплекте идут с другими тарелками, чашками там. Всего одну тарелку. Она упала на паркет и раскололась ровно на две части. Я тогда не знал, что это какая-то там прям значимая для нее посуда. Тогда она взяла отцовский ремень, прочный такой, с металлической бляхой, — слеза скатилась по щеке парня, но он проворно вытер её. Женщина протянула ему коробочку с белоснежными салфетками, он взял, ничего не сказав. Вытащил одну, вытер лицо, и не поворачиваясь к ней, продолжил. Он играл, хотел показать свои чувства, что ему не все равно, что он что-то чувствует. Но она уже его раскусила. Актер из него был никудышный.

— Она приказала снять штаны, — продолжил он спокойно. — У меня были такие мешковатые штаны, ну знаете, джинсовые с карманами, а там такая вышивка с медвежатами. Любил их. Вот я их снял, а она говорит и трусы. Я послушался. Снял и трусы. Тогда она как ударит меня этим ремнем, той стороной, где бляха. И так несколько раз, до крови. Я ревел, а её это забавляло. Она смеялась, пронзительно и громко. Думаю, она думала, что бьет на самом деле отца, а не меня. Все часто говорили, что я на него похож, — он замолчал, что-то обдумывая. — Потом ей видимо надоело, она дала мне подзатыльник, взяла за шиворот футболки и бросила в чулан прямо со спущенными штанами.  

— Сколько вы там просидели? — женщина что-то записала к себе в блокнот, царапая ручкой по бумаге. От этого звука парень поежился. 

— Весь вечер и ночь. Меня нашел брат. Утром. Он потом и раны мне обрабатывал. Он был старше, на восемь лет. Он часто где-то таскался и мне повезло, что он тогда пришел и ему понадобилось что-то в этом проклятом чулане.

— Отец бил вашу мать? — женщина провела рукой по волосам, приглаживая выбившиеся кудряшки, потом поправила воротничок белой рубашки. 

— Да, — ответил он, заметно успокоившись. Парень тоже смотрел на женщину и тоже следил за её поведением. Она странно вела себя после вопроса про избиение матери. Руки у неё были не на месте. — Они часто спорили. Она не умела готовить, и ей всегда было мало денег. Они были со школы вместе, счастливая пара. Она королева красоты, он местный плейбой. Только вот жизнь не задалась, на выпускном она залетела, родила брата. Типичная история. Растолстела, винила в этом отца. Он бросил университет, стал работать на шабашках. 

— Что было потом? 

— Брат бросил школу, в шестнадцать ушел из дома, и больше мы не виделись. У отца кажется своя семья, я не знаю, мы давно не общались. Он помогал одно время деньгами, но я их все равно не видел. Всё забирала мать. Потом перестал, — женщина в кресле заерзала и посмотрела на часы, снова поправила воротник на рубашке. — Вы торопитесь? 

— Что? — спросил женщина, она была немного ошарашена, даже замерла.

— Вы торопитесь? — повторил он. 

— А нет, что вы, у нас еще с вами пятнадцать минут, — она улыбнулась и поправила очки, — так как вы, сказали, — она замешкалась, его вопрос сбил её с толку и она совсем не слышала, что он говорит уже последние несколько минут, потом прослушает запись, — спите? 

 — Плохо, — ответил он, понимая, что она его совсем не слушала и витала где-то в облаках все это время. Он немного разочаровался, глаза его погасли. «Это просто её работа», — подумал он и продолжил. — Кошмары. Мне постоянно снятся кошмары. Последний раз мне снилась мать, она кричала на меня, чтобы я проснулся, и я проснулся. Но это был еще один сон. Ну знаете, сон внутри сна. Я был в школе, в школьном туалете, где меня подкараулили мои одноклассники. Они часто так делали, и вот во сне повторилось тоже самое. Один из них стукнул меня кулаком в голову, я отлетел и ударился о зеркало. Он взял меня за волосы и ударил лбом о раковину. Двое других взяли меня за шиворот, — он показал как, — и потащили в кабинку. Я кричал, что мне нужно проснуться. Пока не проснулся в другом сне. Теперь я лежал в своей кровати, а напротив меня стоял человек с головой лошади. Мне было трудно дышать, ну этот сонный паралич, но в конце концов я проснулся, — закончил он и улыбнулся.