Добрые традиции

Добрые традиции

Огонь в камине весело трепетал, игриво пощёлкивая в дровах рыжими фонтанчиками искр, словно жгучая испанка своими звонкими кастаньетами. Лучистое тепло струилось по комнате, и зима признала своё поражение в этом мире за толстыми стенами и многослойными окнами. В качестве жеста доброй воли она разукрасила стёкла этих окон красивыми узорами.  Маленькую ёлочку я поставил рядом со столом, чтобы не чувствовать себя одиноким и было с кем чокнуться новогодним бокалом. Будущее содержимое упомянутых бокалов затаилось в тяжёлых, солидных бутылях зелёного стекла за дверью, в сенях, самом надёжном холодильнике, который изобрела сама природа. Там же дожидались своего часа бутылки менее авторитетного вида, но с гораздо более серьёзным содержимым. Таким, что после математической операции сложения температуры наружного воздуха в сенях ( кстати, там гораздо теплее, чем на улице) и некоей абстрактно-мистической величины, непонятным образом выражающую количество этилового спирта в напитке, в результате получалось число, обозначающее пустоту, отсутствие содержимого – ноль. Этот весьма странный результат всегда удивлял меня своей абсолютной нелогичностью, поскольку результат не математического, а физического действия упомянутой субстанции не производил ощущения пустоты и отсутствия содержимого, а скорее наоборот.

Всесторонне рассмотрев в ещё пока ясном сознании этот занятный философский парадокс, я бросил взгляд на часы. Часовая и минутная стрелки неумолимо стремились слиться в полуночном экстазе на самом верху циферблата. Без десяти … Новый год. Какой он там по счёту от рождения древнего пророка иудейского народа? А, впрочем, без разницы. Как и сколько лет прошло от начала Большой Зимы? Некоторые хотят назвать её Вечной. Но это же неправильно, было в новой истории несколько вёсен, которые закончились той же самой зимой. Может, стоило выделить несколько особенно жарких дней, когда люди видели талую воду, нормальная воду, а не ту смесь, что вытекает из-под земли в мёртвых городах.  Интересная мысль …

Человечество переселилось в недра планеты, а наиболее продвинутые осваивают лунные поселения. Я же из той части, что называют сдвинутыми. Мы остались жить на поверхности. Не всегда же температура опускается до минус семидесяти-восьмидесяти. Я вообще не верю этим электронным градусникам, и просто считаю, что когда моему старому спитровому не хватает шкалы, то просто нужно теплее одеться, и, вдобавок к обычной шлем-маске добавить трехслойный термоэлектрический комбинезон. Никаких проблем! Электричества у меня хоть завались, при таких разницах температур на глубине и на поверхности земли моя термоэлектростанция работает не хуже замерзшего Днепрогэса.  Только аккумуляторы подтаскивай. Да и обогрев жилья удобный. А тепло от печи по праздникам, для красоты. Как сегодня. Жду гостей. Неужели не приедут?

В окно упёрся свет мощных фар. Подъехавшего снегохода слышно быть не могло из-за пятислойного остекленения и стен двухметровой толщины, для лучшей теплоизоляции обложенных льдом.

– Опаньки! Кто к нам пожаловал? Посмотрим, посмотрим! – я давно уже привык говорить сам с собой и более приятного собеседника не встречал с тех пор как мой старый кот Василий ушёл в страну вечного лета.

На экране системы видеонаблюдения из заиндевевшей кабины вылезли три фигуры в лёгких костюмчиках из южного оленя, последний писк моды среди сдвинутых. Выжившие оленьи стада вместе с хозяевами перебрались на юг, к экватору, где ещё может расти ягель, который они высадили в бывших джунглях Африки и прочей Амазонии. Неприхотливые олешки поднатужились, нарастили подлиннее шерсть и выжили вместе с хозяевами. Их шкуры мехом внутрь держат тепло до минус пятидесяти, а если не стоять, а бежать за нартами то, наверное, как хвастают оленеводы, и до абсолютного нуля. Может, и врут, но одёжка тёплая. Правда, дорогая. Так кто эти пижоны? Так и есть – долгожданные Зайцевы.

В открытую дверь сеней дохнуло свежим морозцем, сегодня потеплело до минус пятидесяти, так обычно бывает под новый год. Я запер сени. А в комнате уже вовсю галдели гости. Впрочем, для меня разговор и двух человек кажется непрерывной болтовнёй, а тут сразу трое.

– Дядя Коля, а мы по дороге снежного рыся видели.

– Николай! Здорово, с последней охоты не виделись, как сам то?

– Дядя Коля! А какие папа нам оленьи костюмчики купил на ярмарке!

– Коленька, мы тебе свежей морошки привезли и фруктов.

– Колян! Съездил бы на рождественскую ярмарку, чего, как сыч сидишь в своей берлоге? Там тебя, кстати, спрашивали. И не первый раз, после тех летних лыжных гонок. Чего ж ты чемпионом стал, а от народа прячешься. А народ очень даже симпатичный!

– Уймись, бабник! Коля сам знает, что делать! Лучше посмотри, какой он камин сделал. Сколько можно просить, надоело без живого огня сидеть!

– Дядь Коль, а Дедом Морозом наряжаться будешь? Ура-а-а!

От такого словесного бурана у меня даже закружилась голова, но на самый главный вопрос я ответил:

– Буду, Петька, обязательно! А мама твоя опять будет Снегурочкой! Вот часы пробьют, выпьем, как положено, и пойдём наряжаться!

Через час праздник был в самом разгаре. Мы с Иваном пропустили по пятой и он, теребя мою приклеенную бороду, плакался в дедморозью шубу, как тяжело идёт сейчас торговля с подземными городами, где его фирма посредничает с ангольскими оленеводами, продавая свежую оленину, и закупая овощи и фрукты из подземных теплиц. Всё как обычно. Я поддерживаю разговор, сетуя на то, что  яблоки с каждым годом становятся всё красивее на вид и хуже на вкус. Точнее, у них вообще всякий вкус пропадает. А вот морошка, особенно Амазонская, с каждым урожаем всё вкуснее и ароматнее. Но мы едины в одном.  Грибы оттуда, – Ваня показывает вниз, – отменные! Что грузди, что трюфеля. А опёнки … С этими словами мы традиционно накалываем на вилки тугие сочные грибочки и опрокидываем стопочки.