Доцент и ёж (трэшевые сказки новых времен - 4)

Доцент и ёж (трэшевые сказки новых времен - 4)

Доцент и ёж (Трэшевые сказки новых времен - 4)

1

К середине декабря доцент Перевтомин понял, что силы его закончились. Уходящий семестр долго-предолго пил доцента Перевтомина, пока не допил полностью. Случилось это в восемнадцать сорок пять среды, когда экзаменационная ведомость была уже заполнена, но как её отнести в деканат, доцент Перевтомин не имел понятия. Для этого нужно было встать из-за стола и выйти за двери кафедры, но руки-ноги оказались совершенно ватными, а голова настолько опустошенной, что месторасположение деканата из нее улетучилось. С полчаса доцент Перевтомин тряс головой и сучил ногами, но потом всё же собрался с силами и отправился в деканат. Однако тот оказался закрытым, да и вообще во всём корпусе, кроме самого доцента Перевтомина, осталась одна единственная живая душа -- охранник на вахте возле входа. Потоптавшись возле деканата, доцент Перевтомин понял, что все давно разошлись по домам и решил последовать их примеру, тем более, что дома его ждало сомнительное удовольствие в виде проверки порции письменных контрольных работ.

На улице шел дождь, моментально превращающий тротуар в бесплатный каток. При выходе из корпуса, спускаясь по ступенькам, доцент Перевтомин внезапно поскользнулся. В затылке что-то взорвалось, перед глазами поплыл оранжевый туман и упавший неожиданно увидел перед глазами грязно-темное небо. Смахивая с очков воду, он попытался встать, но ноги расползались. Наконец поднявшись, доцент Перевтомин ещё минут десять собирал письменные работы третьекурсников, разлетевшиеся по всему тротуару. Затылок вовсю пульсировал и обычно непьющий доцент Перевтомин в приступе отчаяния почувствовал, что ему срочно нужно выпить.

Не откладывая дело в долгий ящик, доцент Перевтомин зашел в ближайший супермаркет и купил чекушку коньяка неопределенного происхождения. Проходя через небольшой скверик, он раскупорил бутылку и, озираясь, отхлебнул прямо из горла. Впереди из зимних сумерек вынырнула смеющаяся парочка. Доцент Перевтомин поперхнулся и закашлялся. Косясь на молодежь, он сошел с тропинки и, встав между деревьев, за десять минут торопливо опустошил бутылку. В желудке сделалось приятно тепло, а в голове загудели турбины. Но боль в затылке отступила вслед за усталостью, да и на душе полегчало. Доцент Перевтомин сразу понял, что ему просто необходимо добавить для закрепления эффекта.

Когда он вернулся в сквер, дождь уже перешел в снег,  причем валил так, что скрывал прохожих, поэтому доцент Перевтомин решил больше не прятаться. Он направился к одной из стоящих в глубине сквера скамеек, но внезапно споткнулся и чуть было не упал. Из-под ноги выкатилось что-то мячеобразное. Подойдя поближе, доцент Перевтомин поднял этот круглый и оказавшийся колючим предмет и узнал в нём ежа.

«Ёж? В декабре? Странно», - подумал доцент Перевтомин. Нетрезвые мысли перекатывались внутри головы, сталкиваясь друг с другом как бильярдные шары: «Ежи вроде бы зимой спят. Может быть, это ёж-шатун? Да нет, шатунами бывают только медведи». Доцент Перевтомин положил ежа на мокрую скамейку и задумчиво присел рядом. «Ёж-шатун, а я -- бодун», - подумал он и эта мысль показалась ему настолько смешной, что он минут пять смеялся, повторяя её вслух на все лады, а потом решил такую прекрасную мысль отметить.

Раскупорив купленную поллитровку коньяка, доцент Перевтомин сделал ощутимый глоток, когда почувствовал шевеление рядом на скамье. Оказалось, что ёж привстал на задние лапки и вовсю делал носом нюхательные движения, видные даже в темноте.

-- Ты что же, выпить хочешь? - изумленно спросил доцент Перевтомин. Ему показалось, что ёж кивнул.

-- Хм... Ну что ж, глотни, -- пожал он плечами и протянул бутылку животному. Ёж стремительно обхватил горлышко передними лапками и засунул острый нос вовнутрь. Следующие полчаса они поочередно прикладывались к коньяку. После очередного глотка доценту Перевтомину показалось, что ёж значительно увеличился в размерах. Теперь он сидел на скамейке, опершись на передние лапы, в то время как свешивающимися задними периодически болтал в воздухе. Голова его сильно округлилась, нос уменьшился, а иголки стали напоминать зачесанные назад набриолиненные волосы.

-- Твою ж мать! - вдруг испуганно воскликнул доцент Перевтомин и так дернулся, что свалился со скамейки, снова ударившись обо что-то многострадальным затылком. В ответ раздалось:

-- Осторожнее, коллега! Ради Бога, осторожнее!

На скамье сидел какой-то химерный человекоёж. Он не настолько очеловечился, чтобы его можно было выпускать в люди, однако уже разъёжился достаточно, чтобы доцент Перевтомин узнал в нем своего бывшего коллегу доцента Эринаца, пропавшего три года назад при невыясненных обстоятельствах.

2

-- Да, коллега, вы не ошиблись. Это именно я, -- произнес человекоёж слегка шелестящим, но вполне разборчивым голосом.

-- Но как же так?! Где же вы были всё это время?! И что с вами произошло?! -- воскликнул доцент Перевтомин.

-- Не всё сразу, -- с улыбкой сказал бывший доцент Эринац. Полурукой-полулапой он поднял со скамьи чудом не свалившуюся во время падения доцента Перевтомина бутылку и с явным наслаждением сделал глоток. На лице его появилось мечтательное выражение.

-- Да, вот именно коньяка-то мне и не хватало все эти годы, - сказал он, - но все остальные преимущества компенсируют отдельные недостатки моего решения. Вы спрашиваете, где я был и как стал ежом? Это длинная история, поэтому я, с вашего позволения, остановлюсь на главном. Три года назад я получил выбор: остаться, чтобы влачить и дальше никому не нужное существование или же уйти в неведомое. Я выбрал второй вариант и думаю, что не прогадал.

Он встал со скамейки и, заложив руколапы за спину, заговорил, расхаживая туда-сюда, как на лекции.

-- Вспомните, коллега, как трудно нам было все эти годы! Бесконечные занятия с безразличными к любому знанию и презирающими нас студентами, огромное количество отчетных бумаг и бессмысленных, никому не нужных статей, бессонные ночи, проведенные в разработках новых учебных курсов или в проверке контрольных работ, рефератов, курсовых, дипломных проектов... Мне некогда было толком поесть, поспать, да что там! Некогда было даже вздохнуть лишний раз! Этот способ существования буквально убивал меня, депрессия не отпускала месяцами! Уже даже и коньяк перестал спасать. Не поверите, коллега, иногда по вечерам так накатывало ощущение полнейшей бессмысленности и безысходности, что всерьез начинал думать о суициде.