Дочь друга. Ненужные чувства

Глава 1

— Кирилл Савельевич, вас там девушка в приемной ждет, — меня останавливают на полпути к выходу.

— В смысле меня? — торможу, непонимающе уставившись на Иру.

— Вас. Она конкретно к вам приехала, ждет.

— Что там?

— Резкие боли внизу живота, кровь уже взяли, но нужна консультация хирурга, она не дала себя осмотреть Герману, вас ждет.

— Как интересно.

Вместо коридора, куда я собирался пойти, чтобы свалить домой, сворачиваю в приемную. День будний, никаких праздников, так что пациентов не очень много. Из троих представительниц женского пола безошибочно нахожу ту, которая меня ждет. Девчонка сдает себя с потрохами. Смотрит на меня глазами олененка Бэмби и поднимается на ноги. Слишком резво, надо заметить, для той, у которой резкие боли внизу живота.

— Вы, так понимаю, меня ждете?

Я жутко заебался на операции, она продлилась дольше обычного из-за резко возникшего кровотечения. Я даже переоделся наспех, кажется, пуговицы неправильно застегнул, потому что собирался уже домой, но Бэмби это не смущает, она словно и не видит ничего, кроме моего лица. Рассматривает, как музейный экспонат на выставке.

— Я, — улыбается. — Дождалась, хотя мне говорили, вы можете не прийти.

— Мог, — киваю. — У меня операция была тяжелая, а у вас… — окидываю ее взглядом, приподнимаю вопросительно бровь.

— У меня… боли. Справа. Резкие.

— Редкие?

— Не так чтобы… ай… ой… — начинает стонать.

Я распознаю ложь практически сразу. Она херово врет, очень херово, но такого в моей практике еще не было, чтобы сама приехала, сымитировала боль и херову кучу времени ждала среди других больных. Даже усталость на миг улетучивается.

— Ладно, пройдемте, — веду ее в отдельный кабинет, забрав лист поступления.

Вообще, в кабинет мы пациентов из приемной не водим, но уж очень сильно мне хочется понять, почему она пришла, а еще преподать ей урок на будущее.

— Вы… тут меня осмотрите? — озирается по сторонам.

Особенно напрягается, когда захлопываю за ее спиной двери.

— А что?

— Ничего, просто… ой… ух… болит.

— Ложитесь, поднимайте свитер, — киваю на кушетку.

Она мнется, но ложится, задирает ткань до груди, оголяя рельефный живот. Я наклоняюсь, тщательно все ощупываю, вижу, как кривится, видимо, не очень приятно, и вскрикивает, конечно, для правдоподобности. И натурально так… если бы не подрывалась там, в коридоре, я бы даже поверил, но шпион спалился сразу. Не до конца, видимо, все продумала или поддалась эмоциям.

— Попрошу вас снять свитер.

— Снять? — в ужасе на меня смотрит. — В смысле… совсем?

— И бюстгальтер.

— А… зачем?

— Видите ли, иногда случается так, что болеть может в груди, но отдавать в правый бок.

— А… — мнется.

Явно не хочет раздеваться, но и признаваться мне, зачем пришла, тоже не спешит.

— А вы… меня не помните? — спрашивает совсем уж неожиданно.

Я, признаться, ждал чего угодно. И того, что она журналистка где-то со скрытой камерой, и того, что она сталкерша… Тут недавно у хирурга из соседней больницы завелась и всех на уши поставила, но там шизофрения, а тут здоровая, пожалуй, даже слишком.

Но вот того, что она меня об этом спросит, как-то не ждал. Не потому, что ко мне тут не приходят те, кого я могу и забыть, а потому, что ее я бы уж точно запомнил. Глаза эти огромные, ресницы пышные и взгляд… невинный такой. Не-е-е-ет… мы с ней точно не виделись.

— А должен? — хмурюсь. — Вы были на приеме у меня уже?

— Нет, я… Катя. Янова.

— Можно чуть больше информации?

— Я Дмитрия Янова дочь. Помните такого? Следователь, который ваше дело расследовал.

Янова помню, конечно, как забыть, когда он единственный тогда мне поверил и расследование толковое провел, едва не поплатившись карьерой.

— Помню Дмитрия. Тебя — нет.

— Я вам сейчас! — восклицает и быстро встает с кушетки.

Тянется к довольно объемному рюкзаку, извлекает оттуда фотографии и паспорт, протягивает мне.

— Вот. Я с папой. И паспорт мой.

Я все это беру в руки, рассматриваю, нихера не понимая. Мозг после операции и так не варит, а тут еще паспорт, фотки, никаких болей. И девочка на фотографии совсем не Катя. Только глазами и похожа, но я дочку Янова один раз видел, когда у него оставался на ночь. Чего она ко мне приперлась-то?

— Тебе что нужно, Катя… Янова? Ничего у тебя не болит ведь.

— Не болит, я… я тут проездом, в столице. На три недели. Меня позвали сюда на стажировку, я на журналиста учусь. Там деньги обещали заплатить хорошие.

— Я рад, Катя. Правда, очень рад, поздравляю, — поднимаюсь, забираю со стула неожиданно тяжелый рюкзак и вручаю его ей. — Папе передавай привет.