Дочь короля и война троллей (книга третья)

Обитель неприкаянных

Под вечер бравые вояки короля Хенрика явились в деревню. В сумерках, среди чистых и нарядных домиков, они мигом нашли крепкий дом Тилля, крытый красной черепицей.

— Ну что, братцы, не подпалить ли нам дом проклятого Оружейника?

— Умом вы тронулись, недоумки? — закричал Эверт. — А если принцесса погибнет в огне? Я опять не выполню приказ короля. Лучше ломайте дверь — и дело с концом.

— Это как раз по мне, господин старшина, — захохотал Флоренц Разиня. — От моего пинка дверь в щепки разлетится.

И здоровяк, лихо подбоченясь, со всей силы ударил дубовую дверь ногой. Но даже трещинки не появилось на гладком темном дереве. А Флоренц повалился наземь и завыл, держась за ушибленную ногу.

— Ой-ой, помилуй меня, Дух Подземелья! Ох, моя нога! Должно быть, я сломал ее! Вот проклятый Оружейник, все у него не так! Даже дверь словно заколдована! О-о-о-ой, я помираю, братцы. Как больно!

— Да замолчи ты, наконец! — крикнул старшина. — Эй, ребята, а ну навалитесь все разом.

Солдаты, сопя от усердия, толкая друг друга и переругиваясь, разбежавшись, кинулись к двери. Но дверь вдруг резко открылась, и тролли, кувыркаясь и падая, растянулись на каменном полу кухни.

— Что это вы шатаетесь на ночь глядя и пугаете честных людей? — сердито воскликнула Эмилия.

— Мы пришли по приказу славного короля Хенрика Завоевателя и требуем почтения.

Но жена Оружейника была не робкого десятка и под стать своему мужу.

— Убирайтесь восвояси к тому, кто вас послал. Наш король — Фридрих Храбрый.

— Ну посмотрим, как ты запоешь, когда сядешь в тюремной башне! Эй, ребята, а ну обыщите дом, кузницу и амбар. Глупая крестьянка увидит, что значит спорить с солдатами короля. Ищите девчонку принцессу и сына Оружейника.

— Ах, за этим вы явились, прислужники Хенрика? Тогда вам придется убираться ни с чем. Дом пуст.

Но тролли шныряли со двора в дом, из дома в амбар. Перевернули вверх дном кузницу и распугали кур и гусей.

— Вот мерзкие людишки, — прошипел Эверт. — Неужто возвращаться ни с чем? Эх, братцы, давайте-ка разнесем дом Оружейника по камешку, а его строптивую жену доставим к королю. Пусть ее закуют в цепи и посадят в башню.

— Правильно, господин старшина! Но нам хотелось бы поживиться напоследок. Вон как блестит кухонная утварь. И наверняка деньжата здесь водятся. Уж названый брат короля вряд ли был бедняком.

— Да-а-а-а, — протянул Разиня. — Пожалуй, я возьму себе этот серебряный кувшин.

Лицо Эмилии покраснело от гнева.

— Славные вояки пришли грабить честных людей, как бы не так!

И, схватив серебряный кувшин, жена Оружейника со всей силы стукнула Флоренца в лоб.

У бедолаги в глазах потемнело.

А на пороге дома столпились соседки. Одна держала вилы, другая — топор, третья — острый серп, четвертая — кирку.

— Что за шум у вас, госпожа Эмилия?

— Воры проникли в мой дом. Хотят поживиться скромными пожитками.

Конечно, соседи узнали солдат ненавистного короля, но уж очень хотелось поквитаться с жадными захватчиками.

— Ну, жуликов и пройдох мы всегда провожаем с почетом, — сказали женщины.

Тролли и охнуть не успели, как со всех сторон на них посыпались удары. Где уж там сражаться: только увернешься от топорика, как вилы грозят вонзиться в бок.

Изрядно помятый и потрепанный отряд Хенрика позорно бежал из деревни.

— Что же теперь делать, госпожа Эмилия? Завтра сюда придет целое войско.

— Должно быть, ты права, Герта. Придется нам искать укрытие и защиты. Пойдем в «Обитель неприкаянных», что в замке старого герцога. Стены замка уже служили защитой простым людям, стало быть, и нас приютят.

— Правильно, госпожа Эмилия. Мужей и сыновей наших забрали в услужение к самозванцу. Остались лишь старики да малые ребята. Выходит, надо нам самим спасать свои жизни.

Крестьянки собрали еды, усадили на телеги стариков и ребятишек и под покровом ночи отправились к замку герцога.

Ранним утром на деревню и впрямь налетело целое войско. Увидав, что дома опустели, тролли со злости сожгли дотла все, что попалось им на глаза. Сгорели дом славного Тилля и мельница на краю деревни. Сгорели кузница и лавка молочника, нарядные палисадники и аккуратные стога сена. Остались лишь обугленные головешки.