Дочь морского бога

Дочь морского бога

— Вертус, кинь верёвку!
— Лови-и-и, — верёвка обмоталась вокруг шеи старого сварливого кока.
— Ох уж, молодёжь, молодёжь, — покачал тот головой, наблюдая за раскачивающимся на мачте пареньком.

Он, смеясь, играл с корабельной обезьяной. Чукча скакала по верёвкам мачты. Паренёк же ей не уступал в ловкости и проворности. Свежий морской ветер обдувал лицо. Его давно не стриженные волосы развевались.
— Эй, господа, этого паренька никто ничем не поил? — спросил боцман у команды корабля.
Кок фыркнул и ответил:
— Да ему ж это разве надо, неужели не привык ещё? Он же всегда так себя ведёт. Что с него взять? Всего двадцатый год идёт.
— А помните его отца? Совсем другой. Тот не скакал по мачте с обезьяной. Сколько нападений благодаря ему мы избежали.
— Да уж, светлая память Гансу. С тех пор, как эти волны стали ему могилой, никто уж не мог так искусно ориентироваться в водах.
— Вот-вот. А этот? Ну, какой из него стратег? Только и годится, что по мачтам лазить. Никогда он не повзрослеет, — махнул рукой другой юнга.
— Ты потише. Мальчишка с детства в морях. Кроме нас у него никого нет с тех пор, как умер Ганс. А он ведь души не чаял в этом пареньке. Да и мы, наверное, совсем бы заскучали без него, — сказал кок.
— Это да, развеселить он умеет, — согласился боцман.
— Да и помощник из него неплохой, — влез в разговор плотник, стругая новую ручку для ножа. — Неплохо по дереву режет. Вон штурвал новый он выстрогал!

Все, не сговариваясь, глянули на штурвал. И правда, к работе не придерёшься. Кок убежал на кухню. Это значило, что скоро команда сможет подкрепиться. Матрос стал прибирать место для трапезы. Кок еле удерживал по подносу в каждой руке, кряхтя, поднимаясь по ступеням на палубу. Молодой матрос, подскочив, забрал у него подносы и первым приступил к еде.
— Вертус, у нас ужин! — стараясь перекричать ветер, крикнул кок.
— Я не хочу, — упиваясь потоками ветра, крикнул парень.
— Ох ох ох, ну что ж это такое, вовремя не ест, режим нарушает, — причитал сердобольный кок, жалуясь волнам. Наверное, он представлял, как его отец качает головой, сокрушаясь о поведении сына.

«Вертус, Вертус, когда же ты повзрослеешь», — будто шептали волны голосом Ганса.

Вся команда, кроме Вертуса, исправно отстучала ложками о тарелки и вновь занялась своими делами. Кок собрал посуду и, кинув взгляд на паренька, покачал головой.
— Как есть захочешь, на кухню хоть зайди, — крикнул он ему.
— Зайду, зайду.

Солнце уже скрылось за горизонтом. На небе одна за другой стали вспыхивать звёзды. Звёзды — это то, что Вертус любил больше всего. Он никогда не пропускал ни единого их появления. К ночи команда затихала. Больше не слышно их голосов. Только волны пели свою песню да звёзды безмолвно смотрели с высоты. А Вертус наслаждался этим, качаясь на ветру на мачте.

Обезьянка, что пристроилась на плече у Вертуса, вдруг резко занервничала и перепрыгнула на колышущиеся верёвки.
— Ты куда полезла? Ах, моя красавица! — догоняя обезьянку, воскликнул он.

Она проворно спустилась на палубу и поскакала по борту корабля. Паренёк не отставал, пытаясь почём зря схватить её и вновь пристроить на плечо. У борта парень услышал тихий стон.
— Что это?

Он подбежал к расставленным сетям и увидел девушку возле сети. Она судорожно пыталась распутать её. Вместе с сельдью в неё попала одна странная рыбёшка. Её чешуя переливалась всеми цветами радуги. А девушка шептала:
— Анфиса, Анфиса, потерпи, я сейчас. Я не брошу тебя.

Парень вытянул из чехла перочинный ножик и замахнулся им над сетью. Девушка, заметив его, вскрикнула и закрыла лицо руками. Вертус порезал сеть. Вся рыба выскользнула. Девушка убрала руки от лица и, заметив, что парень не собирался делать ей ничего плохого, а только выпустил рыбу и теперь удивлённо смотрит на неё, сказала:
— Спасибо. Эта рыбка очень дорога мне. Мне всегда говорили держаться от людей подальше, и это очень плохо, что ты увидел меня.
— Держаться подальше от людей? А ты что, не человек, что ли? — спросил Вертус.

Девушка посмотрела прямо в его небесно-голубые глаза и, не промолвив ни слова больше, скрылась в волнах.
— Сирена, — воскликнул парень.

«Не буду никому рассказывать, всё равно не поверят», — решил он.

– Дела, ну зачем ты показалась ему?
– Он освободил тебя, Анфиса. Неужели ты до сих пор не веришь, что у людей нет ни капли сострадания и доброты?
– Есть она или нет, но нельзя было оставлять ему память о себе. Морской бог будет гневаться, – возразила рыбка.
– Ааа, он всегда на что-нибудь гневается, – фыркнула девушка.
– Ох... – только и вздохнула рыбка в ответ.
– Знаешь, я поплыву за ним. Столько опасностей может подстерегать его корабль. Чего только стоит один кракен! А я смогу оберегать его. Мне подчиняются все существа, что обитают в этих глубинах, меня слушают волны. Кто, как не я, сможет уберечь его от них?
– Дочь морского бога, одумайся! Ты хочешь прислуживать человеку. Что же ты делаешь?
– Закрываю глаза и вижу его лицо... И глаза. Такие чистые. Такие, как небо! – прикрыв очи, призналась сирена.
– Дочь морского бога, тебя уже не спасти, – грустно шепнула рыбка и, отплыв, потерялась в водорослях.
– А меня и не надо спасать. Если же это гибель, то это самая сладкая гибель, – уже вникуда ответила девушка.

– Сегодня вечером будем у порта, – сообщил команде капитан.
– Весь месяц море было спокойным, как бы не было шторма, а то что-то не верится мне в такую удачу, – сплюнул в море штурман.
– Не кличь беду, – прикрикнул на него кок.
– А её, что кличь, что не кличь, суждено сдохнуть – значит, сдохнем, и ничего тут не поделать.
– Я два раза выживал в крушении корабля и раньше времени помирать не собираюсь, – ответил кок.
Штурман ещё раз плюнул в море и злобно сжал зубы:
– Надоело мне всё это, сил нет. Хочу в кабак, чтобы музыка, женщины, а то шляемся тут среди воды на куске дерева. Что за жизнь, чёрт бы её побрал.
– Да что ж это такое. Говорю, не кличь беду. Вместе с твоей жизнью чёрт может прихватить ещё несколько. А меня вот, например, всё устраивает.
– Прекратить пессимистические разговорчики, – шутливо отдал приказ капитан. – Денёк потерпишь, и будет тебе и кабак, и женщины, и выпивка.
– Эй, кэп, а надолго мы хоть причаливаем? – спросил штурман у капитана.
– Две недельки погулять у тебя будет, – улыбнулся тот.
– Ну, хоть так, – сказал штурман и сплюнул в море третий раз.