Дочь моря, сын Севера

Дочь моря, сын Севера

Аша совсем ещё девчонка, когда перед её глазами впервые предстаёт Винтерфелл. Замок мрачен и холоден, он кажется тёмным и полным теней, он навевает тоску, а мысль, что ближайшие несколько лет, а то и всю жизнь ей придётся провести здесь, приводит в ужас. Восстание Бейлона Грейджоя подавлено, два его старших сына погибли, а дочь отправлена заложницей к Эддарду Старку в подтверждение лояльности отца. Аша стискивает зубы и поднимает голову выше – она дочь кракена, море в её крови, и она не покажет этим северянам своего страха.

И всё же сердце тоскливо сжимается при мысли о матери – она осталась совсем одна, лишённая детей и обделённая любовью мужа. У Аланнис Грейджой был ещё один сын, Теон, но он умер в детстве от серой хвори. Аша вспоминает лицо матери, бледное, с кожей, точно пергамент, и седые пряди в волосах. Как мать плакала тогда, как посылала проклятья Утонувшему Богу! Наверное, и сейчас она так же плачет, а море вторит её стенаниям...

Аша выпрямляется и, сдерживая слёзы, смотрит на башни Винтерфелла, готовая встретиться с обитающими в них призраками.

Призраков в Винтерфелле не обнаруживается, зато живых здесь более чем достаточно. Поначалу Аша сторонится всех, почти не раскрывает рта, присматривается, принюхивается, прислушивается... и с удивлением понимает, что жить здесь можно, и жить неплохо. Эти северяне – не волки в человеческом обличье, готовые разорвать тебе глотку, а такие же люди, ценящие меткое слово и хорошую выпивку.

Старки обращаются с ней хорошо, но они холодны, как северный снег, как голубоватый, сверкающий на солнце лёд, как туманные винтерфелльские ночи. В глазах лорда Эддарда таится что-то необъяснимое и жёсткое, леди Кейтилин любезна, но холодна, хоть и смотрит на Ашу чуть теплее, чем на бастарда Джона Сноу. Впрочем, Аша и не ждала иного – будь Старки чересчур ласковы и добры с ней, она бы насторожилась, ища подвох.

Аша взрослеет и учится видеть правду. Ей по-прежнему снится море, она тоскует по матери и отцу, но днём всё забывается – и она скачет верхом через лес, обследует вместе с Роббом и Джоном все потайные уголки Винтерфелла, а по вечерам засиживается в библиотеке и думает, что такого богатства книг не было даже у её дядюшки Родрика-Чтеца.

Аша растёт, и вместе с ней растут дети Старков. Рыжеволосый порывистый Робб, которого ей нравится злить острыми шутками – его ярко-голубые глаза, глаза Талли, тогда вспыхивают огоньками. Темноволосый Джон Сноу с тревожным взглядом – он не лезет за словом в карман, чтобы ответить на её очередную шутку, и ей это по душе. Нежная Санса, так похожая на мать, – она настоящая леди с зелёных земель и совсем не такая, как железнорождённые женщины, но умеет быть настолько милой, что Аша даже не раздражается.

Малышка Арья становится любимицей Аши – едва девочка подрастает, как они вдвоём лазают по всему Винтерфеллу, не боясь даже спускаться в крипту и подниматься на самые высокие башни. Аша вместе с Роббом учит Арью стрелять из лука и обещает когда-нибудь показать ей боевой танец с топориками, а Арья делает страшные глаза и шёпотом рассказывает, что она накануне видела в башне летучих мышей. Леди Кейтилин смотрит на эти занятия неодобрительно – она не оставляет надежды воспитать из младшей дочери леди. Аша благодарна ей хотя бы за то, что ей позволено заниматься тем, чем она хочет – ездить верхом, стрелять из лука и даже сражаться на мечах, а не сидеть за вышиванием с Сансой, её подружкой Джейни и септой Мордейн.

Бран и Рикон совсем ещё дети, но они, пожалуй, нравятся Аше. Она с интересом следит за Браном, штурмующим очередную башню Винтерфелла, приобнимает его, когда он слезает, и обещает ничего не рассказывать чете Старков. Она треплет волосы Рикону и думает, что у этого дикого мальчишки характер как у железнорождённого. «Если бы Теон был жив, у меня был бы брат, похожий на Брана или Рикона», – с горечью думает Аша. Она бы так же трепала ему волосы и подсмеивалась над ним. Жрецы говорят, что Теон теперь в покоях Утонувшего Бога, но не слишком ли это жестоко – забирать к себе ребёнка, ещё не успевшего пожить?

Аша не верит в старых богов, но приходит в богорощу. Там сумрачно и неуютно, сыро и влажно из-за летнего снега, а лик чардрева будто следит за ней, но Аша подходит прямо к нему, останавливается и смотрит на жёсткие черты, вырезанные в коре. Она – дочь моря и не станет бояться деревьев. В богороще тихо, только негромко переговариваются вороны в ветвях. Аша дрожит от порывов ветра, но продолжает смотреть, словно играя в глупую детскую игру «кто кого переглядит» – они часто играли так с Джоном и Роббом.

– Я никогда не любила это место, – раздаётся голос сзади, и Аша, вздрогнув, разворачивается. Леди Кейтилин стоит совсем рядом, как всегда, прямая, и руки её спрятаны в отороченные мехом рукава платья.

– Прости, я тебя напугала?

– Нет, – Аша думает, что Арья в этой семье не единственная, кто умеет красться, как кошка, и, представив гордую леди Винтерфелла крадущейся, с трудом сдерживает смех. – Мне здесь тоже не нравится. Чувствуешь себя чужой, – про следящие глаза лика она умалчивает.

Удивительно, но Кейтилин кивает.

– Я чувствовала то же самое, когда только прибыла сюда. Южанке нелегко привыкнуть к Северу. Но я хотя бы могу молиться Семерым, а ты... Тебе трудно без твоего бога?

– Я не молюсь Утонувшему Богу, – отвечает Аша резче, чем намеревалась. – Я вообще не молюсь, – ей хочется сказать про смерть Теона и разлуку с родителями, но слова, всегда так легко приходившие на ум, застревают в горле и тают на языке, оставаясь невысказанными. – Я скучаю по матери, – вдруг вырывает у неё.