Дочь своего отца

Дочь своего отца

«Вот истинная дочь добродетельного отца, вот истинная отрасль благочестивого царя! В этом государь, получила свидетельство пред всеми твоя добродетель, за которую Бог благословил тебя такою дочерью!»

Жития Святых

Сквозь стекла чердачных окон еще пробивался яркий свет солнца, но он не мог обмануть Луизу. Через полчаса на Уайтчепел спустятся сумерки, и призывные крики уличных торговцев сменятся пьяными голосами уличных потаскух. Отекшие, грязные и избитые, они будут появляться изо всех подворотен и предлагать себя за несколько монет такому же сброду — спившимся матросам, потерявшим работу лавочникам и мелким бандитам. Еще недавно Уайтчепел считался приличным районом, но вместе с волной ирландских эмигрантов в Ист-Энд пришли беспорядки и нищета. И даже Хай-стрит — центральная улица — где Луиза с отцом снимали комнаты, не избежала этой участи. 

Темнеющее небо заволокло тучами, и Луиза довольно улыбнулась. Ночной дождь будет ей на руку. Меньше случайных прохожих на улицах — меньше свидетелей. К моменту, когда констебли обнаружат тело, она успеет вернуться домой и сжечь окровавленную одежду. Обойдя шкаф с книгами, Луиза поравнялась с камином и шутливо щелкнула по лобной кости отполированный человеческий череп. Какое-то время отец держал его в аптеке, но потом решил перенести в кабинет, поближе к коллекции с заспиртованными органами. 

— Никто не узнает, — Луиза показала черепу язык. 

Инспекторам вряд ли придет в голову подозревать женщину — полиция третий месяц ищет громилу-маньяка, который, благодаря сплетням, казался местным пьянчугам чуть ли не великаном. При таком раскладе на хрупкую дочь аптекаря никто не обратит внимания. Луиза вернулась к окну и сдула пыль с шахматной доски. Фигуры не трогали больше месяца, с того самого дня, когда Фрэнсиса Тамблти арестовали. 

— Мы закончим эту партию, отец, — Луиза двинула вперед одну из черных пешек. — Сейчас мой ход. И я все сделаю правильно. 

Один раз она уже ошиблась, переоценив Скотланд-Ярд — там не восприняли всерьез ее письмо с признанием. А ведь Луиза так тщательно подделала в нем почерк бакалейщика. Новых ошибок совершать нельзя. И если признание не довод для полиции, оправданием Фрэнсиса Тамблти станет новое убийство. И оно будет самым кровавым. Констеблей вывернет наизнанку, когда они увидят тело. А коронер в полицейском морге опустошит несколько стаканов с дешевым портвейном, прежде чем взяться за дело. Луизе нужно всего лишь скопировать стиль отца. Она знала, что сумеет, хоть он и не всегда разрешал ей ассистировать на операциях. 

Глубоко вздохнув, Луиза подошла к бару и достала из него дорогое шампанское. Для смелости ей хватит пары глотков. Пригубив вино, она представила, как они с отцом разопьют всю бутылку, и улыбнулась — возможно, его отпустят уже сегодня. Отставив бокал, Луиза распахнула дверцу шкафа. Отцовский твидовый костюм по-прежнему висел на вешалке, а на полке под ним приткнулся чемоданчик со скальпелями. Ее оружие. И ее наследие. 

Сейчас она снимет корсет и платье и наденет мужской наряд — так за ней охотнее двинется любая из уличных девок. Луиза специально выберет самую бойкую, чтобы у полиции не осталось сомнений: Джек-потрошитель молод и силен, и никак не может оказаться пятидесятилетнем аптекарем с подагрой. Она предложит потаскухе выпить, чтобы та расслабилась, а потом сделает то же, что делал отец. Сначала с ее матерью-шлюхой, а потом с толстухой Тэбрем, неудачницей Полли, угрюмой Энни, долговязой Лиз и так некстати сунувшейся под нож Эддоус, из-за которой его задержали. 

Подняв из камина уголек, Луиза подрисовала себе усы и щетину. Взглянула в зеркало, поправила галстук и потянулась за чемоданчиком. 

— Уже скоро, — шепотом пообещала она, прежде чем выйти на ночные улицы Лондона.

© 2019