Догман

Часть первая. Из света в темноту

-Ичиро, Кэтсэро. - послышался знакомы женский голос от куда то из далека. - вставайте, мы скоро поедем.

При этих словах сон ушел так же быстро как он приходит по вечерам. Вроде только что был а теперь его нет. На соседней кровати спал брат. Его конечно не разбудили эти слова. Он лишь сильнее закутывался в одеяло и стонал. Он очень не любил утро. Про него он всегда говорил: -утро самое ужасное изобретение человека которое они могли придумать. В армии люди встают в пять утра потому что именно в это время суток хочется убивать. Если я когда нибудь пойду в армию и настанет война, просто суньте мне в руки ружье и отправьте на поле боя. Это всегда звучало из его уст по утрам. Но уже через двадцать минут он был полон энергии и жизнерадости. Хотя он мало чем отличался от утреннего Кэтсэро и Кэтсэро который проснулся. Ходил все с таким же кислым лицом, передвигался словно экономил силы перед забегом, а одевался и того дольше. Его одежда всегда была аккуратно сложена на стульчике и не мялась. Но утром он тратил десять минут что бы как следует разгладить складки на одеждах. В то время как я небрежно бросал вещи на стул и бросался в холодную кровать в которой сразу же засыпал. А по утру не заботился о том на сколько сильно помята одежда. Умыться, одеться и заправить кровать. На это у меня уходила десять минут. После этого я сбегал в низ на первый этаж где меня ждала бабушка с ведром в руке. Мы шли через черный ход ведущий в хлев где у них стояла корова Мурка. Муркой ее назвали потому что он очень любила когда ее гладят и вообще была очень доброй, хоть и с устрашающими рогами. Черно белая корова принесшая не одного теленка. Которых они продали а не те деньги что за них выручили обустраивали хлев, в котором теперь было тепло. Потом мы с бабушкой шли на кухню где по банкам разливали молока. Всегда получалось пять литровых банок молока. Три из них бабушка отдала нам а две оставила себе. -твой брат встал? - Спросил отец запихивая что то в рюкзак. -да. -тогда сходи и поторопи его, нам нужно выезжать. Мне еще на работу вечером. -хорошо — ответил я и побежал наверх. Когда я влетел в комнату брат уже успел одеться и заправлял кровать. - отец велел поторопиться. - я все — ответил брат разгладив последнею складочку на кровати. Я сравнил наши кровати которые были совершенно по разному заправлены. На кровати брата ничего не выглядывало из под одеяло, подушки аккуратно лежали на одеяле, а на самом одеяле не было ни одной складки. И моя кровать. По которой словно пронесся ураган. Из под одеяла с одного конца торчала простынь. Одеяло внутри пододеяльника с одной стороны скомкалось и было пустым. Только подушки создавали опрятный вид. Но те были покрыты одеялом и их нельзя было засчитать за опрятность. Бабушка всегда говорила если подушка под одеялом значит постель не заправлена и не опрятна. Но я отбросил эту мысль, пожал плечами и поскакал вниз. Родители уже собрали вещи и затаскивали их в багажник. Бабушка стояла рядом с печальным видом а дедушка помогал таскать вещи. - в следующий раз уже приедем мы. - сказала бабушка. - только езжайте на автобусе. А то ваша машина развалиться на полпути с вашими дорогами и будите ее собирать от самого дома. - привередничала мама высовываясь из машины. -будет тебе — возразил дед — наша малышка не уступит вашей. - ага если только в размере. Машина дедушки и правда была огромной. Старой но огромной. На задние сиденье мог бы даже медведь поместиться. -она правда — вступилась бабушка — твоя малышка развалиться под нами обоими. - ладно, куплю я новую машину а эту продам -сдался дед. Он ни когда не мог спорить долго и всегда уступал в споре женщинам. Однажды я спросил его почему он так легко сдается. А он ответил « женщины капризные существа. На их плечах много ответственности. Дом, еда, уборка, дети а еще и мы, мужья. Их единственная радость это новые вещи. Так почему бы не баловать их этим. В то время когда они создают уют в доме?» эти слова тронули меня и я решил что когда выросту хочу стать таким же внимательным человеком как мой дед. - дети, по местам. - велела мать. Ближе всего ко мне стояла бабушка поэтому ее я обнял первой так сильно на сколько хватило моей детской силы. -ну и силище — притворилась бабушка. -я буду много кушать что бы обнять тебя еще сильнее. - не нужно — посмеивалась бабушка — боюсь тогда я не переживу таких объятий. - я буду аккуратно — ответил я ей уже на пол пути к дедушки. -обещаю достроить наше убежище к следующему твоему приезду — шепнул мне на ухо дед. -хорошо, охраняй его как следует, не пускай врагов в случае чрезвычайной ситуации вызывай меня. - распорядился я. - есть сэр — отдав мне честь я побежал обратно к машине, сел в свое кресло и стал уже от туда махать им руками. Я махал пока мы не скрылись за поворотом а потом еще долго смотрел назад. Мне не хотелось уезжать. Мне нравилось тут жить. Но мое время здесь ограничивалось лишь летом. -сядь нормально — велела мне мама. И я сел и даже задремал. А когда проснулся стал себя развлекать. -Ичиро перестань вертеться — прикрикнула на меня мать. - бери пример с брата. В машине на заднем сиденье пятилетнему ребенку только и оставалось что развлекать себя всеми возможными способами. Что я и пытался сделать. Пытался считать деревья. Но мы ехали так быстро что я сбивался со счета уже после третьего дерева. Я повернулся к Кэтсэро, к брату. Но тот спокойно сидел и смотрел на такие же пробегающие деревья как и с моей стороны. Но без того детского энтузиазма присущим всем детям нашего возраста. Мы были близнецами, но в тоже время такими разными. Он всегда был за спокойные игры в то время когда я как бешеный бегал вокруг дома или наровился ввязаться в детские неприятности. - но мне пять — отозвался я со своего заднего сиденья. Всего пять. Тогда мне казалось что это серьезный аргумент моим кривляньем и моей энергии, которую мне просто некуда было девать. Мы ехали уже два с половиной часа. Лето кончалось и веселые летние деньки ушли вместе с теплым летом. -брату тоже пять, но он же не вертится как сумасшедший. - не унималась мать. - конечно, потому что он отсталый — серьезно заявил я. Я знал что это плохое слово. Но даже не догадывался что «сумасшедший» и «отсталый» мало чем отличаются. Для меня эти слова были как небо и земля. Такими же далекими друг от друга. Мама часта называла меня сумасшедшим. Поэтому я думал что сумасшедший это человек с исключительно огромным запасом энергии не способный сидеть на месте дольше чем десять минут. А отсталый как мне объясняли друзья в садики это человек который любит учиться и тихо себя ведет. Они считали что только отсталые могут любить учиться. Я так не считал, но мне так хотелось задеть брата что было совершенно все равно что оно означает. Оно слышалось обидно значит и было обидным. Это слово задело всех за исключением брата. Он как сидел по другую сторону машину уставившись в окно так и сидит продолжая не обращать на меня внимания. -Ичиро - зло выкрикнул мое имя отец. Я так напугался что мне сразу пере хотелось донимать брата, а стать невидимым и не слышанным до конца поездки. Что я и попытался сделать. Я еще сильнее вжался в свое детское кресло, посильнее вцепился руками в ремень безопасности и постарался выдать себя за приличного мальчика. Это всегда было для меня сложно. Я не понимал как можно сидеть дома когда за стенами этого дома целый не изведанный мир. Когда ты маленький мир кажется тебе огромной плоской, не изведанной поверхностью. Ты мчишься по по траве подставив лицо ветру и вздыхаешь его всеми своими легкими, от наслаждения закрываешь глаза и с секунду наслаждаешься моментом. А потом споткнувшись об камень или торчащий корень дерева и подаешь лицом в низ. Да еще и умудряешься проехаться этим лицом по земле. И прежде чем ты успеваешь опомнится и прежде чем до твоего мозга дойдет что где то на лице, ладонях и ободранных коленях пульсирует ноющая боль тебя грубо поднимают с земли сильные отцовские руки и ты получаешь дополнительный шлепок по единственному уцелевшему месту. Потом у тебя болит и это единственное бывшее уцелевшее место. Но ты все еще счастлив той без заботной детской жизнью. Кажется я даже задремал потому что очнулся от маминого крика и резких поворотов. Машина петляла из стороны в сторону и угрожающе наклоняясь на двух колесах. И грозящих вот вот перевернуться. Теперь в окне мелькали не деревья и поля а дорога и деревья. Дорога была постоянно в опасной близости от моего лица поэтому напугавшись я закричал. -маааам. - ревел я. - все хорошо дорогой, все будет хорошо. Но все было плохо. Вес машины все же перевесил и она перевернулась покатившись в сторону леса. Я чувствовал как моя голова все время бьется об стекло, почувствовал как разбилось стекло и несколько маленьких осколков впились мне в тело и лицо. Слышал как рядом плачет брат и как кричат родители впереди. А потом я увидел темноту.