Догонялки

Главы 61-70

ГЛАВА 61

…Хика, Цыка, Вьюк и Фьюк, собравшись кружком, дружно перебирали вываленное на универсальное ложе содержимое моей сумки, в десятитысячный и, видимо, последний раз делясь впечатлениями. Я сидела на корточках возле ванного угла и тыкала пальцем в скользкую коричневую чешую глубинного удильщика, который недовольно пучил на меня глаза и все быстрее открывал рот. Делала я это с тремя целями: чтобы побороть хоть и мотивированное, но недопустимое для настоящего врача отвращение; чтобы потом, когда нужно будет самой засунуть рыбу обратно в капсулу для заморозки, проделать эту операцию меньше, чем за три часа; и, наконец, чтобы вообще сделать вид, что я чем-то занята.

Было утро последнего дня пребывания у нас икрысов. За это время окончательно посеревшее и наполненное таинственными шепотами ослабевших обслуживающих систем Ануну подобралось к икрысиной пятой планете почти вплотную, после чего сбросило скорость, отключило двигатели и продолжило движение по инерции. Как раз по окончании прощального концерта оно должно было встать на орбиту, а его население – лечь под усыпительные колпаки и проснуться только после посадки.

Ну а потом икрысы будут сажать семена, а мы наберем воды и полетим дальше, потому что мерзопакостные высокоразвитые гхерчхейры, увидев, что Ануну тормозит, сделали то же самое и теперь выжидательно болтались где-то позади нас…

Конечно, икрысы наперебой зазывали нас к себе в гости, да и мы бы с гораздо большей охотой исследовали икрысиную цивилизацию, если бы таковая у них имелась. Однако когда мы спрашивали, ждет ли их кто-нибудь из сородичей на пятой планете, и где они будут жить, если окажется, что там, кроме них, никого нет, на первый вопрос они отвечали «Не внаем», а на второй «Пофмотрим», отрезая нам все пути к отступлению…

…На сердитую рыбу и пасмурную стену передо мной упала черная тень. Скосив глаз, я увидела, что ее источником является склонившаяся надо мной Цыка, которая казалась теперь еще более громоздкой, потому что, как и все икрысы, заранее рассовала весь запас семян во внутренние подбалахонные карманы.

- Вайка, - икнула она тихо. – Скоро консерт. Пофторяй романс.

- Роман, - поправила я ее машинально и уныло, не понимая, зачем вообще поддалась на уговоры своих ушастых соседей по отсеку и вызвалась прочитать на концерте главу из моего романа про фараона Рамзеса и несколько стихов. Бояться выступления я начала уже со вчерашнего утра, а ночью мне снилось, попеременно, то как я прощаюсь со своими икрысами, то как, все забыв, стою на сцене.

Однако раз икрысы твердо решили продемонстрировать всему кораблю мой талант, то отвертеться от них не было никакой возможности. Поэтому я неохотно приняла из Цыкиной лапы электротетрадку, оставила в покое удильщика и погрузилась в зубрежку.

Довольные икрысы тем временем, делая лапами жесты, какими сметают крошки со стола, сгребли разбросанные по универсальному ложу мои вещи обратно в сумку, празднично взъерошили друг другу челки и навтыкали в уши украшений. Я в десятый раз читала одну и ту же строчку, всей душой желая, чтобы корабельное время заело, и мы бы сидели так, все вместе, пока Ануну не долетело бы до края Вселенной, которого правда, как нас учили, у нее не имеется…

Стена отсека вдруг мигнула, ударив зеленым светом мне по глазам, а с потолка раздались какие-то оглушительные хрипы, которые постепенно перешли в не менее громкое бурчание Зуммерова:

- Проба, проба, проба… А, уже есть слышимость… Прошу весь экипаж, включая инопланетных лиц, прибыть посредством лифтов на концертное мероприятие по случаю расставания с дорогими инопланетными гостями. Проявите в этом максимальную торопливость, потому что временные рамки работы лифтов ограничены получасовой длительностью с целью сбережения энергии… - голос капитана снова перешел в хрип и постепенно сошел на нет, отсек перестал вспыхивать, погас и высветил на полу маленькую стрелочку, указующую на дверь.

- Вайка, пофли! – наперебой загалдели Цыка, Хика, Вьюк и Фьюк, протягивая ко мне лапы.

В течение следующих полутора минут на меня поверх комбинезона с розовыми световодами был накинут плащ-картинка, на ткани которого высвечивались, перетекая друг в друга, разнообразные пейзажи и кадры из известных фильмов, восемь лап взъерошили мне волосы, и мы, выскочив из отсека, влились в светящийся поток людей и икрысов, который пер к кратковременно заработавшим лифтам…

Стены и потолок смотровой площадки ради концерта снова стали прозрачными и, уже выпихиваясь из лифта, я даже почти прекратила работать локтями, потрясенная открывшимся видом.

Над нами нависало огромное сине-зеленое полушарие с белыми разводами облаков. То есть, на самом деле, это, конечно, был шар, но мы видели только его часть. Из-за края полушария выглядывала очень яркая белая звезда, освещая его по касательной; виден был толстый слой голубой атмосферы.

Плодородная поверхность икрысиной планеты довольно ощутимо приближалась, как будто собралась упасть на нас.

- Мы летим вверх ногами! – радостно заорал у меня над ухом Фьюк.

- Верх и низ в космосе – понятия относительные, мы летим нормально, - заверила я его, а заодно и себя, и, стараясь не вжимать голову в плечи, двинулась вперед.

На переливающимся тусклой радугой полу, как и в день официальной встречи с икрысами, нас ждали ряды кресел, в которые шумно и как попало рассаживалось население Ануну. Тоскливые роботы бродили между ними на щупальцах, напоминая больших тараканов из корабельного инсетариума – их, как существ, приносящих сомнительную пользу, решили наделить энергией только после посадки, и летать они почти не могли.

На том месте, где обычно вырастала сцена, светился профессиональный ведущий со своими человекообразными и икрысоподобными подручными, тихо и экономно – где-то по десять секунд в минуту – играла успокаивающая музыка.