Доктор, да вы больной! 2

Глава 1

Часть 2

Два месяца спустя

Во всяком событии можно найти положительные моменты. Иногда для этого нужно, правда, очень постараться. Особенно когда всё вокруг кажется чёрным или тёмно-серым. Так и было со мной в первые дни, когда я лишилась любимой работы. Но не уволилась, а всего лишь отправилась в отпуск, к которому прибавились почти четыре недели неиспользованных отгулов. С этим мне помогла Марина Арнольдовна. Позвонила и сказала:

– Элли, не торопись. Иди-ка ты и отдохни как следует, а мы…

– Простите, Марина Арнольдовна, кто это «мы»? – перебила я её грустным голосом.

– Девочка, не перебивай старших, это невежливо!

– Простите…

– Мы – это те, кто ценит тебя, уважает и любит в нашей клинике, вот кто, – строго сказала заведующая. – Так вот, мы постараемся что-нибудь придумать. Не обсуждается. Заявление на отпуск жду до конца рабочего дня. Поспеши.

Конечно, я так и сделала. Гранин наложил резолюцию «Не возражаю».

Могу себе представить, каким у него было лицо в этот момент. Но спорить с Мариной Арнольдовной он ещё побаивается. Может, потом, когда-нибудь. А пока наша заведующая для него фигура, обойти которую не получится. Она работает в нашей клинике почти 40 лет, и за это время обзавелась большими связями с городской медицине. Жаль, их недостаточно, чтобы избавить меня от глупых обвинений.

В тот же день я написала заявление на отпуск, быстро попрощалась с коллегами. Анна Геннадьевна Прохорова, конечно, расстроилась. Ведь ей снова придётся исполнять мои обязанности заведующей отделением. Хорошо, что не заместителя главврача, – для этой должности ей не хватило бы административного опыта. Да и все остальные тоже не были рады тому, что случилось. Я услышала много слов поддержки, поблагодарила коллег и, едва сдерживая слёзы, уехала домой.

«Наконец-то настало время, когда смогу побыть с Олюшкой», – думала во время пути. И когда вернулась и отпустила няню, дала волю чувствам. Пока моя доченька спала, её мама, сидя на кухне, обливалась слезами от обиды. Но едва услышала, как ребёнок проснулся, умылась и пошла заниматься домашними делами, от которых почти отвыкла.

За последующие четыре дня мой телефон раскалился от звонков и сообщений. Все, с кем я общаюсь, выразили слова поддержки. Я принимала их, сколько могла, а потом поставила смартфон на беззвучный режим. Кончились силы и слова, чтобы говорить в ответ. Захотелось тишины и покоя, к тому же Олюшка приболела немного, и всё внимание я переключила на неё.

На пятый день ко мне примчался Дима. К счастью, один, без своего большого семейства, иначе им бы здесь не понравилось. Трудно соблюдать идеальный порядок, нужный для приёма гостей, когда в душе такое творится. Но родному брату эти мелочи в виде огромной стопки детского белья, которое я не успела погладить, или висящих на балконе пелёнок, разбросанных игрушек были привычны. Он-то, папа многодетный, из состояния перманентного бардака не выбирается. Привык.

Дима крепко обнял меня на пороге, а потом мы провели чудесный вечер, болтали до самой ночи. Пришлось ему всё рассказать в подробностях. Да он, собственно, потому и примчался, что позвонил в первый день моего вынужденного отпуска. Я не удержалась, расплакалась, и брат тут же сообщил о скором приезде.

Боже, как я благодарна небу и родителям, что у меня есть такой близкий человек!

Пока мы говорили о том, как Гранин требовал, чтобы я уволилась, по глазам Димы видела: ему так и хочется сказать «говорил же тебе об этом человеке». Но брат, к чего чести, сдержался. Да я и сама всё понимаю. Не стоило снова погружаться с Никитой в новый-старый роман. Единственное светлое пятно в этом – моя Олюшка.

На следующее утро, когда мы все проснулись и собирались завтракать, в дверь позвонили.

– Ты кого-то ждёшь? – удивлённо спросил Дима, посмотрев на часы. Они показывали половину восьмого.

– Никого, – ответила я и пошла посмотреть, кого это нелёгкая принесла в такую рань.

Стоило мне посмотреть в глазок, как изнутри обдало жаром. За дверью, хмурый и сосредоточенный, стоял… Гранин. Прежде чем он успел снова нетерпеливо позвонить, я успела сказать:

– Что вам нужно?

Никита посмотрел прямо в глазок.

– И тебе доброе утро, Элли. Может, откроешь? Или так и будем через дверь разговаривать?

Я оглянулась. Позади меня с Олюшкой в руках стоял Дима. Он услышал голос Никиты с лестничной клетки и отрицательно помотал головой. Мол, не открывай ему. «Прости, братик, но я иначе воспитана. К тому же формально Гранин ещё мой руководитель», – подумала я и показала Диме, чтобы он ушёл в детскую. Тот снова недовольно покачал головой и удалился, оставив дверь чуть приоткрытой. Я улыбнулась, поняв: будет подслушивать.

Повернула ключ, открыла дверь. Не полностью, наполовину. И встала там, давая ясно понять нежданному гостю: внутрь его впускать никто не собирается. Заметив это, Никита усмехнулся:

– Что, даже в дом не пригласишь?

– Прости, но нет, – вежливо отвечаю ему. – У меня не прибрано.

Взгляд Гранина скользит вниз, натыкается на мужскую обувь. Это ботинки Димы, и лицо Никиты сразу меняется. Оно будто каменеет.