Доктор Скалл

Доктор Скалл

– А в этой дыре неплохо празднуют День Всех Святых, – сказал мужчина в фланелевой рубашке, делая большой глоток пива из глиняной кружки с пушистой шапкой пены, аж переваливавшейся через край. 

– День Всех Слепых, – не очень довольно пробормотал его собеседник, сидевший по другую сторону стола. Он то и дело снимал пылинки со своего – очевидно, дорогого, костюма. – Серьезно, они кого ни попадя в свои дома пускают и совершенно не задумываются о безопасности. 

– А помнишь, как все начиналось? Когда шагу нельзя было ступить, чтоб не наткнуться на оберег или распятие? 

– Помню, Ганс. Отличное было время, азарта тогда было побольше. Этот праздник уравнивал их шансы и давал им право охотиться на нас «равноправно».

Был канун Хэллоуина, и двое мужчин в невзрачных костюмах «нормальных людей» едва ли привлекали внимание. Ганс, сидевший, облокотившись на стол, напоминал лесоруба или егеря: он был одет в носкую фланелевую рубашку, камуфляжные штаны и тяжелые ботинки. На диванчике рядом с ним была свернута непромокаемая куртка, прикрывавшая полупустой винтажный рюкзак из брезента. Несмотря на слабое освещение в баре, Ганс не снимал очки с желтым фильтром. От мужчины пахло лесом, пивом и самую малость бензином. Половину пути из оврага, где он провел теплый сезон, Ганс проделал на мотоцикле, пока не кончился бензин, а оставшуюся половину пути он толкал своего железного коня до города, пока проезжавший мимо эвакуатор не предложил подкинуть. В городах Ганс появлялся редко, ему не нравился нарастающий шум, он рвал барабанные перепонки и слишком уж загружал мозг. Но время меняется, тишины становится все меньше, равно как и лесов, и Гансу пришлось смириться с необходимостью покинуть свою обитель. В конце концов, инстинкты тоже начали брать свое. 

– Не говори, Алан. Было время… А сейчас что? 

– Что? 

– Скука и выживание. 

Алан закатил глаза. Благо, под черными солнцезащитными очками этого не было видно. Они с Гансом были знакомы уже лет… триста, участвовали в нескольких войнах и революциях, как среди своих, так и среди простых смертных. Не стольки из соображений гуманности, сколько чтобы прокормиться. Когда Остров начал использовать их вид в качестве военной силы, они оба решили, что это лучше, чем постоянная беготня от охотников на вампиров. Они получили амнистию, к тому же правительство предоставляло им питание и право пиршества в горячих точках. Но и те времена прошли, настала эпоха Великого Перемирия, где солдаты-кровопийцы стали лишними. Армию распустили, амнистию вроде как не отменяли и активно охоту на вампиров не возобновляли, но стоило где-то случиться подозрительной смерти – в воздухе тут же начинали свистеть серебряные пули. Тогда головорезы и прирожденные охотники вроде Ганса начали скрываться в лесах и искать себе добычу там среди браконьеров, контрабандистов или просто непутевых подростков. Алан, возможно, и сам был бы не против так пожить пару десятилетий, но с каждым годом городская жизнь все больше его устраивала. Он успел приобрести квартиру в центре и не мог представить себе жизни без двуспальной кровати и душа с гидромассажем. А еще у него была стабильная работа, которая полностью решала его проблему голода. Но о своем открытии Алан не говорил. 

Несколько девушек в костюмах медсестер и ведьм прошли мимо их столика, звеня бокалами. Одна из них заметила Алана и помахала ему наманикюренными пальчиками. 

– Добрый день, доктор Скалл! Я помню про завтрашнюю запись, не беспокойтесь. 

– Осторожнее с алкоголем, Мэри, – улыбнулся Алан, едва сдерживаясь, чтобы не перевести взгляд на Ганса. На его губах появилась шальная улыбка. 

– Доктор? – спросил он, когда девушки прошли мимо. 

– Да, я получил степень в пятидесятых и с тех пор практикую. 

– О, неплохо. Что лечишь? Дай угадаю, такой мясник, как ты, стал бы хирургом. Реки крови, а если кто-то и умрет на рабочем столе – невелика потеря, нечего добру пропадать. 

– Не совсем, – хмыкнул Алан, потягивая свой коктейль. Официант принес им стейки с кровью, и Ганс жевал свой с вымученным удовольствием, как заядлый мясоед на вечеринке у веганов. 

– Ну давай, рассказывай. Я же выбрался в такую даль, чтоб поболтать с тобой о том, о чем, вспомнить старые времена. А ты как будто мне и не рад. 

– О, все в порядке, – Алан скрестил пальцы, игнорируя свою тарелку со стейком. – Ты прав, я достаточно долго занимался хирургией, пока всех врачей не заставили писать отчеты о причинах смерти пациентов. Было много громких дел и публичных казней, так что в хирургию нашей братии путь теперь закрыт. Хотя подпольно, конечно, все возможно. 

– А ты с тех пор, как амнистию получил, работаешь только вчистую, – хмыкнул Ганс. Желтый фильтр очков сделал его кроваво-красные глаза карими, как у нормального человека. 

– По возможности. Я довольно быстро переквалифицировался и стал работать с женщинами. 

– Что? – Ганс поперхнулся и, для большей убедительности, артистично откнулся на спинку диванчика. – Смерть во плоти теперь помогает женщинам вершить чудо рождения? 

– Это не совсем моя специализация, но близко к тому. Скажем так, я помогаю им с их… периодическими кровотечениями. 

– Фу, как мерзко, – скривился Ганс. Алан перевел взгляд на улицу, мигавшую разноцветными огнями за окном. Именно поэтому ему и нравилась его работа, никто не воспринимал ее всерьез, а Алан имел постоянный источник свежей крови, добытой без насилия, и к тому же у него был целый фонд собственных исследований, посвященных женской физиологии. Так и так, он приносил миру пользу, а что самое главное – его бы никогда не объявили в розыск охотники. Если бы они даже попытались это сделать, им пришлось бы столкнуться с армией, куда более страшной, чем сотня вооруженных голодных вампиров – с разьяренными женщинами, каждый месяц приходившими в кабинет Алана, где он снимал их боль.