Долго будет Карелия сниться. Книга 2

ГЛАВА 32,  в которой я бегу на Хангапогу и получаю первые разгадки

Никольский, тихо насвистывая, подошел к единственной лодке, покрытой сверху куском брезента, сдернул чехол, под которым обнаружились весла и большой прорезиненный мешок, из которого он достал два дождевика, а взамен положил мои вещи и крепко затянул веревку на горловине.

– Лера, прыгай в лодку! – позвал он меня, отвязывая посудину от колышка на пирсе. – Справишься сама?

– Конечно! – Лодка закачалась под моим весом. Осторожно переступая ногами, я пробралась на нос и села на треугольной скамье.

Лодка казалась очень крепкой, новой, надежной, от дождя и волн ее спас брезент, но я догадывалась, что очень скоро тут не останется ни одной сухой досочки, а на мне – ни одной сухой нитки. Поверх куртки я набросила на себя дождевик, натянула на голову капюшон пониже и застегнула все пуговицы. Сразу стало жарко, и я взмолилась, чтобы в этой одежде меня не вышвырнуло за борт – иначе я камнем уйду на дно. Спасательных жилетов, увы, для нас не предусмотрели – такие только туристам, видимо, выдают, а местные без них плавают. Нахохлившись на носу, я наблюдала с волнением, как Андрей спрыгивает в лодку, подбирает весла и вставляет в уключины. Одним веслом, прежде чем вдеть его в разомкнутое наверху железное кольцо, он с силой оттолкнулся от сваи, поддерживающей деревянный помост.

– Нехорошо села, – сказал он мне и, поплевав на ладони, взялся за греблю. – Иди ко мне ближе. Там тебя сейчас первой же волной смоет.

Угроза напугала меня, и я поспешно перебралась в середину.

Стоило нам отчалить, как хмурые низкие тучи устали крепиться и бурно разрыдались. Дождь ливанул как из ведра.

– Плыть в шторм это для нас неплохой выход, – сообщил Андрей, не иначе из желания приободрить. – Это собьет погоню с толку.

– Думаешь, они не поверят, что мы в непогоду вышли в озеро?

– Не поверят, конечно! Таких дураков, как мы, в Койвуяги больше нет!

– Это настолько опасно?!

– С Варозером шутки плохи. Это хоть и не море, однако шторма тут бушуют порой знатные. Но ты не бойся, с нами абсолютно ничего не случится, – и Андрей, задорно посверкивая глазами, продолжил беззаботно насвистывать. Он накинул на себя дождевик, но даже не застегнулся толком, его волосы слиплись от воды, рубашка спереди промокла, но он не унывал.

– Как твоя рука?

– Я уже и забыл про нее, – улыбнулся он, возобновляя свой художественный свист. Я лишь покачала головой: вот же мальчишка! И кому нужна его бравада?

Поднялся ветер. Он дул в корму и, соответственно, мне в лицо. И я отвернула голову в сторону, чтобы дыхание не перехватывало.

 Ветер взбаламутил все вокруг. Небольшая рябь сменилась  крупными волнами, они становились все круче. Лодка скакала по ним, взлетая и проваливаясь, вся в брызгах и пене.

Андрей, не прекращая насвистывать замысловатую мелодию, в которой все четче проступал ритм, греб, упираясь ногами в днище. Я сидела, крепко ухватившись за борта. Всякий раз, когда мы падали в провал между двумя крутыми гребнями, мое сердце ухало прямиком в пятки. Руки мои очень быстро заледенели, а еще меня сильно беспокоило, что на дне лодки начала скапливаться вода.

– У нас течь? – крикнула я, нагибаясь вперед в желании перекрыть шум ветра.

– Нет, все в порядке, – заверил меня Никольский. – Это небольшое неудобство, связанное с путешествием в бурю.

– Куда ты меня везешь? На один из островов архипелага Контукиви?

– Точно. На Хангапогу.

– Так просто? На самый большой остров. И сколько нам плыть?

– При таком волнении минут сорок.

– А это правда, что на Хангапоге осталось всего несколько жителей?

– Правда. Но зато там живут очень хорошие люди. Они нам помогут.

– Ты в них уверен?

– Моя бабушка оттуда родом. Ее там отлично помнят.

Лодка неожиданно зарылась носом в воду, обдавая нас холодными каплями. Я пискнула, еще сильнее сжимая борта, а Андрей вдруг сложил весла вместе и, придерживая их одной рукой, вторую поднес ко рту и издал такой сильный свист, что даже Соловей-Разбойник, окажись он тут поблизости, обзавидовался бы.

– Что ты делаешь? – спросила я, потому что до меня начало доходить, что все это он творит неспроста.

– Ветер высвистываю. Он нам сейчас нужен.

Лодка опять нырнула, и внутри у меня все оборвалось. Сильный порыв ветра едва не опрокинул меня на спину. Я согнулась в три погибели, пряча лицо в коленях.

– Зачем тебе дополнительный ветер? – пробормотала я, не уверенная, что он меня расслышит. – Тебе того, что есть, мало?

– Нужен правильный ветер, – пояснил Андрей, – ты же не хочешь, чтобы боковая волна нас перевернула? А ветер в корму безопаснее и грести помогает.

– Опять магия? – Только сейчас я прозрела, до какой степени безумна наша поездка. Конечно, ни одному нормальному человеку не придет в голову искать нас на острове, это же настоящее самоубийство – плыть куда-то в такой шторм!

– В Карелии на озерах без высвиста ветра не прожить, – сказал Андрей. – Погода здесь очень переменчивая. Хотя, конечно, при такой крутой волне все предпочитают дома сидеть.

Я больше не рискнула его отвлекать.

Горизонт скрылся за пеленой дождя, исчез берег и очертания домов. Куда ни брось взгляд, всюду царила одна вода – темная, жестокая, пугающая. Даже на дне лодки ее все прибывало. Хорошо хоть вещи надежно упакованы, иначе бы все давно тут плавало, испорченное. Кажется, и в кроссовках у меня хлюпало.

Мне было страшно. Нет, я полностью доверилась искусству Андрея и его находчивости, но естественное чувство опасности никуда не исчезло. Я благоразумно старалась отвлечься, перебирая воспоминания сегодняшнего вечера. Там было много такого, о чем обязательно следовало спросить у Никольского. Например, что это за фраза, оброненная Степаном, про «девушку из пророчества»? И что именно Андрей выяснил про наши с Максом «магические эксперименты»? А еще был армейский нож, которым я перерезала скотч и который узнала. Поклялся ли Андрей на крови или не успел? И что будет, если я его предупрежу – сбудется ли видение, как предыдущие?