Дом с птицами

Дом с птицами

Первую мёртвую птицу Вика заметила еще на подходе к дому, но не придала этому значения. Дохлый голубь валялся почти у самого крыльца, раскинув крылья и неестественно вывернув шею.

– Смотри, какая резьба, – преувеличенно весело сказала она Алиске. Впечатлительная девочка могла закатить истерику и по меньшему поводу.

На резьбе возле входной двери тоже были пернатые с длинными пышными хвостами – то ли павлины, то ли сказочные жар-птицы.

Макс открыл тяжелую дверь, и вся семья вошла в дом. Внутри их ожидала полутёмная прихожая, кухня и гостиная с большим камином, а еще скрипучая лестница, ведущая к двум спальням. В следующие два часа Макс с Викой всё осматривали, прикидывая, что необходимо докупить, а Алиска носилась туда-сюда, то и дело восторженно вскрикивая:

– Мам! Смотри, какие занавески, с пёрышками!

– Пап, смотри! Тут этот. Кандо… кандылябр!

– Мам, пап! Идите скорее! Тут настоящая сова!

Настоящая сова оказалась чучелом, хмуро зыркающим с рассохшегося комода.

– Страшная? Может, выкинем? – поинтересовался Макс.

– Не, пусть будет, – и вихрь по имени Алиска умчался дальше.

Вика не ожидала от двоюродной бабки такого щедрого подарка, как дом. Старуха жила особняком, ни с кем не общалась, но после смерти в её бумагах обнаружилось завещание, оформленное на внучку сестры. Макс с Викой обрадовались. Дом старый, многое придется чинить – но это собственное жилье после бесконечных съемных квартир, и к тому же в городе. Их не смущала недавняя бабкина смерть, никто из них не был с ней близок, а горевать о почти незнакомом человеке было бы нелепо.

* * *

За завтраком Алиска сказала:

– Мам, я во сне была синичкой.

Вика натянуто улыбнулась:

– Хороший был сон?

Дочь кивнула. Как показалось Вике, с сомнением.

Еë саму мучили кошмары. Невнятные, давящие. Она не могла вспомнить, что ей снилось, но просыпалась вялая, с головной болью. Макс тоже ходил смурной, а на вопросы жены отнекивался – ерунда, мол, не стоит внимания.

Спускаясь с крыльца, Вика брезгливо переступила через дохлого воробья. Не проходило и дня, чтобы не наткнуться на очередную птицу. Она махнула дворнику, сметавшему листья чуть в стороне:

– Уберите это, пожалуйста. И откуда они все валятся?

– Кошки таскают. Их тут полно.

Вика поджала губы: они переехали неделю назад, но она пока не видала ни одной.

– Мне не нравится этот дом, – хмурилась Вика вечером, когда Алиска уже спала.

Макс вздыхал:

– Ты привыкнешь. Придется потерпеть. Подкопим денег для первого взноса на ипотеку и переедем.

* * *

Вика проснулась, будто вынырнула из тяжелого муторного сна. В её сне была мешанина из образов: скрюченные когтистые птичьи лапы, перья, целая куча пёстрых перьев, которую она зачем-то прятала под ковер – и над всем этим застывший стеклянный взгляд совиного чучела.

Вика поморгала, приходя в себя. Чучело и правда пялилось на нее со шкафа. Она встала на стул и повернула птицу клювом к стене. Затем потянула на себя тяжелую створку и вышла на балкон. Было прохладно и сыро, ночью прошел дождь. Мозолил глаза грубый деревянный брусок, заменивший сломанную балясину, как раз там, где упала бабка. Соседи говорили, она часто стояла здесь, навалившись на перила всем своим немаленьким весом. Никто не виноват, что однажды ограждение не выдержало, и она полетела вниз, сломав себе шею. Теперь в Вике вырастала уверенность – бабку убил дом.

Вика припомнила, какой в последний раз видела родственницу. Кажется, лет пять назад. Та бабка, из воспоминания, походила на жирного стервятника. Длинные, крашенные бордовым, ногти. Блëклый взгляд. Резкий голос, клекочущий смех.

У этого дома, кажется, вообще были непростые отношения с птицами.

Неподалёку застрекотала сорока и снялась с дерева. Она летела как-то странно, боком, будто против сильного ветра. Словно хотела в другую сторону, но её притягивал дом. Она несколько секунд боролась, потом рухнула в траву и больше не двигалась. Вика помертвела. Пальцы до боли стиснулись на деревянных перилах.

– Мам, почему сорока упала?

Рядом стояла Алиска. Вика не слышала, как она подошла.

– Не знаю. Пойдем в комнату?

Алиска задумалась, выглядывая во двор, и наконец сказала:

– А я… а я кажется, поняла. Ему не хватает птичности. Птичести? Он берет её у птиц, но ему мало. Мам, надо как-то помочь.

Вика стояла, не в силах пошевелиться. Сердце сжималось от дурного предчувствия. Алиска на миг прильнула к ней и выбежала из комнаты. По лестнице простучали шаги. Когда Вика очнулась от ступора и спустилась на кухню, Алиска уже сидела за большим столом. Всю его поверхность занимали разложенные листы бумаги, фломастеры и карандаши. На первом листе проявлялось нечто растрепанное, с острым передним концом и широко расставленными крыльями.

– Мам, – обернулась Алиска, – мы их развесим везде-везде, и дому этого хватит, он больше не будет обижать настоящих птиц.

Они позавтракали бутербродами и весь день рисовали. Вика чувствовала, как скопившееся за несколько недель напряжение постепенно слабеет.

Вернувшегося вечером Макса дом встретил рисунками. Незамысловатые птичьи портреты покрывали стены, местами залезая на потолок. Пара вырезанных из картона фигурок свисала с ветвистой люстры. Чучело совы со шкафа перекочевало на кухню и теперь громоздилось в середине обеденного стола. Максу показалось, что взгляд стеклянных глаз немного потеплел. Он поморгал, и наваждение исчезло.

* * *

В этот вечер Вика впервые заснула легко. И снилось ей что-то спокойное, воздушное, светлое. Она засмеялась от радости и облегчения и проснулась. Дом покачивался. Сначала ей показалось, что это тоже часть сна, но нет. Это происходило наяву. Вика растолкала спящего Макса, и они вышли на балкон.

Земля виднелась далеко внизу. Дом неторопливо летел, мерно взмахивая отросшими за ночь пестрыми крыльями.