Дом с розовыми наличниками

Часть третья

17.СИЛА МУЗЫКАЛЬНОГО ИСКУССТВА

Чуткость человеческой души чаще всего зависит от влияния таких внешних факторов,
как поэзия, живопись или музыка. Это три кита, на которых зиждется весь всеобъемлющий внутренний мир индивида. Оболочка, в которую заключён этот мир, подобна скорлупе яйца – с той или иной степенью защиты препятствует проникновению во внутренний мир извне всего чуждого. Скорлупа бывает либо хрупкой, как майское утро, либо крепкой, подобно январскому льду, толстым бронированным панцирем сковавшим весёлую говорливую речушку. От мощи скорлупы и зависит степень чуткости души.

Вот и получается, что в первом случае душа может быть поранена от неосторожного
прикосновения громкого эха, во втором же случае до неё надо пробиваться с помощью 
средств механического воздействия: лома или кайла. Но первым ведомо, что такое лёгкое дуновение вдохновения, затаённая вулканическая страсть песчинки или глубокое смятение чувств, а вторым это – увы! – неразрешимая загадка.

Я отнюдь и не утверждаю, что очень уж мы искушены в искусстве. Конечно, я отдаю
дань уважения вокальным способностям среброволосой Мариет. Пришелец Федя очень даже сносно исполняет мелодию вечного огня на своей губной гармошке. Кошка Мотя вполне музыкально мурлычет в минуты наивысшего подъёма чувств. Наш Магистр, когда наступает осень, вполне успешно пытается музицировать, для чего собирает разбросанные кругом ноты, составляя из них живописные композиции. К сожалению, красиво составленная им симфония больше похожа на загадочный рисунок абстракциониста нежели на музыкальное произведение. Да только сам он убеждён в собственной одарённости в области музыкального исполнительства и в минуты посещения его вдохновением непременно дирижирует невидимым оркестром. Мы-то знаем, что ему медведь на ухо наступил, но тактично не делаем попыток разуверить Магистра в его исключительных способностях. Законами же стихосложения никто кроме меня среди обитателей нашего Дома не владеет, а потому в сфере поэзии полный приоритет бесспорно принадлежит исключительно мне. Остальные вовсе лишены какого бы то ни было дара владения хоть одним из перечисленных видов искусства.

Временами мы собираемся в тесный кружок, чтобы насладиться мелодией вечного огня в Федином исполнении. В такие мгновения нам непременно кажется, что раздуваемый
лёгкими исполнителя огонёк разгорается в большое пламя, которое освещает все тёмные
закоулки души и выжигает затаившиеся там скверные мрачные тени. Звуки губной гармошки, соприкасаясь с оболочками наших душ, по-разному воздействуют на заключённый в них внутренний мир, - в зависимости от прочности скорлупы звуки либо потрясают слушателя, либо просто убаюкивают.

Во время исполнения Федя столь всецело находится во власти музыки, что на его лице
достоверно отражается всё происходящее внутри: счастье, отчаяние, нежность, грусть.
Будто кричащие частицы живой собственной плоти выдувает он через каналы гармошки
и эти частицы, обратившись в музыкальные звуки, плывут, растворяясь в пространстве.
Музыкант великодушно жертвует собой ради публики. Надо признать, что усилия пришельца благотворно воздействуют на всех и мы, не сверяясь с Федиными весами, находим – здравый смысл явно значительно перевесил левую чашечку. Как замкнутый Костик постройкой песчаных замков приводит в порядок собственные чувства, так пришелец Федя добивается с помощью звуков сделать более гармоничным окружающий мир.

И заполняются музыкой зеркальная коробочка, коралловые светлячки, разноцветные
горошины на рубашке Костика, бабочка, поселившаяся в глазах Мариет, самоцветы
тюльпанового дерева… Даже такие совершенно немузыкальные вещи, как Панкратов 
сырой колодец, тяжёлая поступь центурионов, раздражённый рык Цукора, тень занавесей в комнате Чёрной Вдовы, скверная сирена замаскированной в светлые тона, но всё равно тёмной кареты…- начинают выказывать признаки отречения от всего зловещего, содержащегося в них.

Когда всё, находящееся в помещении обретает полную гармоничность, пришелец
открывает окно и продолжает выполнять своё предназначение, переделывая окружающий
мир. Музыкальные частицы его живой плоти проникают наружу за Китайскую стену, парят в небе, которое расчувствовавшись проникновенной игрой, источает слёзные капли росы. Омытые благотворной влагой, звуки сверкают новью, мелодия расточает блеск северного сияния и слышно как радостно звучит побег, пробивший сковывавший его плевел. 

Вконец обессилевший, взмокший от напряжения, с охрипшей губной гармошкой, Федя
лишь с наступлением рассвета возвращается на своё место в спальне. Перед погружением в сон он бросает удовлетворённый взгляд в окно на преобразившуюся местность: больше не видны мрачные серые тени на всём видимом окружающем пространстве будто их вовсе и не было. С радостным выражением на лице пришелец отходит ко сну.

*  *  *

Тётя Фрося является самой любимой нашей гостьей. Когда она приходит, мы сажаем её в кресло возле камина и с удовольствием рассказываем о своих радостях. Она всегда
внимательно слушает и если смешно, то обязательно заразительно смеётся, при этом всё её тучное тело бесподобно колыхается, от чего нам делается по-домашнему тепло и уютно. Добрая повариха сочувственно сокрушается по поводу пропажи маленького Кузи, вместе с нами любуется переливами красок на коралловом ожерелье Оксаны, с вниманием слушает Федину игру на губной гармошке. Она-то и обратила внимание на одну закономерность, что как только пришелец Федя начинает музицировать, в зеркальной коробочке из-под леденцов обязательно раздаётся нетерпеливый стук и наша Снегурочка как бы ни была занята, непременно появляется в верхней зеркальной крышечке. На щеках Феди появляется юношеский румянец, и он начинает безобразно фальшивить и сбиваться. Раздосадованный музыкант скромно извиняется, ссылаясь на полное отсутствие таланта. Мы же тактично произносим кучу любезностей, чтобы подбодрить его.