Дом живых манекенов

Глава 1. Давай договоримся!

Когда дело касается магии, беги!

Из негласных правил рассказчика

Щенок, рыжий как кленовый лист в дождливую пору осыпи, гонялся за собственным куцым хвостом и рычал от недовольства. Как тут оставаться спокойным! Тот не ловился и не приближался даже на самый махонький коготок. Клац клыками! Клац! Клац! Не боится, обрубок этакий! Не поддаётся!

– Хватит! – Сучковатые пальцы потрепали его по загривку. – А то голова кругом пойдёт! Что мне тогда с тобой делать? На себе не потащу, так и знай! Смотри вон лучше, как у них крылья переливаются! Красотища-то какая! Так бы и поотрывала!

Волчонок рявкнул на хвост в последний раз и отлынул от ласк его заступницы. Она развалилась на мягком мху и считала синекрылых бабочек, стая которых пролетала сегодня в лесу. Из-за неё-то и застряли у старой осины. Событие важное, всего единожды за целый ход четырёх пор, но волчонка всякие там порхающие не волновали. Не хищные это забавы. Он надеялся застать Флоси врасплох, потому, обождав, пока поднимется ветер и нагонит шуму в кронах, накинулся без малейшего предупреждения, но промахнулся и угодил в ореховые волосы, рассыпавшиеся по земле да цеплявшиеся за кустарники и дикую траву. Они вмиг опутали лапы, похлеще липкой паутины. Щенок забрыкался и окончательно застрял в хитро устроенной ловушке.

– Сам виноват! – Флоси приподнялась и помогла ему освободиться. – Вот зачем полез? Хорошо, что жалко мне тебя!

Только лапы коснулись земли, свободные и прыгучие как прежде, он дал им волю и заскакал, будто осой ужаленный, ещё и язык высунул. Скучно ему, аж заскулил и уткнулся в плечо Флоси прохладным носом.

– Ну хорошо, – протянула она и вдруг вскочила. – Наперегонки давай! – и понеслась со всех ног. Шлейф волос извивался змеёй и выминал новую тропу. От треска и хруста разлетались пугливые птицы и насекомые.

Щенок прижал уши и рванул следом, огибая ломанные ветки и корявые корни.

Флоси Нэмус умела смеяться звонко и заразительно. Волчонок подле неё имел умения не хуже, скулил и выл, что кровь стыла. На пару они мастерски баламутили лес. В стае рыжих волков щенята росли долго, и Флоси была этому несказанно рада. Другие звери взрослели за пару полных лун, и дружба с ними тянулась на пору спелыни, пока не созреют самые поздние яблоки, не больше. Когда Флоси появлялась в лесу после холодов, у её друзей уже были детёныши, а вместе с тем заботы. Играть никто не хотел, да и помнили её не все. Приходилось заводить новые знакомства, такие же скоротечные и не имевшие памяти.

Щенка из стаи рыжих волков выловить непросто. Тут и к седому барсуку ходить не надо. Об их тяжёлом характере знала вся округа. Волки вообще были сами по себе личностями замкнутыми, и своих отпрысков далеко от лежанок не пускали. На этого она наткнулась случайно, когда он бодренько топал по звериной тропе к Журчистому ручью.

Флоси распирало, как хотелось с ним поболтать. Она выскочила из-за деревьев, совершенно не подумав, что может напугать, и протянула руку. Конечно же, он её цапнул. Из ранки немедля хлестнула кровь, а виновник сиганул в кусты шиповника, вереща от саднящих уколов.

Она, хоть и расстроилась, от волчонка не отказалась. Флоси стала ждать его у ручья. Светыш-два высиживала за облюбованной поганками кочкой. Солнце сменялось луной, а затем снова появлялось над шепчущей чащей и пыталось пронзить её острыми лучами. К воде трижды пробирался олень, на огромных рогах которого свили гнёзда наглые сойки. Егу был старым настолько, что никто в лесу не мог точно сказать, сколько холольдов он пережил. Ему всегда уступали дорогу, частенько угощали самым лучшим мхом и ягодами. Ходил слух, что если задобрить старика, он может просьбы и не выполнит, но от бед точно отведёт. Флоси становилось не по себе, когда он смотрел на неё глазами, чёрными, как дно колодца, выкопанного на её опушке. Казалось, она падает глубоко-глубоко, в самую темноту, и выкарабкаться сил нет. Зверь проходил по узкой тропе не торопясь, порой спотыкаясь или скользя, и выглядел недовольным, когда видел её, притаившуюся за пеньком без дела.

– Дорогой Егу! – не выдержала она на третий раз. – Я очень занята, сидя здесь! Очень! Чем хочешь, клянусь! Не бездельник я и не тунеядец! Даже нет времени, чтобы нормально поговорить! Я жду нового друга!

Егу фыркнул, обжигая её горячим дыханием, но укора на морде не убавил. Флоси мужественно вытерпела его безразличие, пока он стоял к ней задом и черпал губами воду, а затем проявила силу воли и не съёжилась, когда он, возвращаясь на тропу, наградил её отчаянным мотком головы.

На четвёртый светыш волчонок вернулся. То был влажный и туманный восход. Лес, ещё не согревшийся от мглистой прохлады, только начинал просыпаться. То там, то здесь подавали голос ранние птицы, выползали из норок первые труженики.

С гордо поднятой головой щенок гарцевал к ручью, уверенный, что сейчас-то его точно никто не потревожит. Флоси терпела, пока он приблизится к воде – все поганки повыдергала – а когда он склонился над журчащим потоком, бесшумно покинула укрытие и подкралась вплотную. Волчонок напрягся, и она отступила, спокойно, невзначай. Сделала вид, что тоже пришла попить, и сперва упорно притворялась, что не заметила его, как это проделывал с ней в своё время мощнорогий олень Егу.

Щенок не отводил от неё взгляда, черпая языком ледяную воду, медленно, словно рассчитывал, сколько ловкости понадобится и какая поза наиболее удачна для побега, если дух нападёт.