Донские рассказы. Джульетта.

Джульетта.

Джульетта.

цикл Донские рассказы

Нет повести печальнее на Свете.

Поздняя осень 1994 года. Нижний Дон.
Низкие тучи. Уныло идет мелкий дождь. Обычная низовая станица. Моя Родина.
В ней нет ни высоток, ни широких автомагистралей.Хатки мазанки послевоенной постройки - пенсионеров и роскошные дворцы фермеров живоглотов. Ровная как стол степь. И поля, поля, поля. Желтые летом, зеленые от озимой пшеницы зимой.
Время смутное и беспокойное. Кавказ вновь шумит. Чувствую, что скоро взорвется.

Отпуск заканчивается, в понедельник на службу.
Потихоньку загружаю машину. Продукты питания.
Открыл пятую дверь грузовую, сел на задний бампер.
Пересчитал деньги – не густо. Надо что ли птицу битую купить? Сейчас сезон. Заморожу в холодильнике и довезу до Москвы. И на Рождество и на Новый год хватит.
Приехал в соседнюю станицу, тут по балочке, по грунтам недалеко.

Здесь Мишка живет с семьей, мой закадычный дружок. Сидит в холодном флигеле чистить ружье, пес гончак под ногами крутиться. Ясно на охоту собираются. Лиса погонять по камышам.
- В воскресение ждем, в шесть утра. На Зеленой Роще пару лисовинов живут. Да и куропатки на шулюм* набьем, про зайца не говорю.
- Я в воскресение в Москве должен быть, отпуск закончился. Давай на следующий год.
Хотя, забегая на перед скажу- не было охоты и на следующий год. Беспросветные командировки и нескончаемые автомобильные колонны……
- Кто птицу битую продает? Гусей или уток? С собой надо купить.
– Без проблем – у бабки Джули купим.Пошли.

Имя странное – Джули, наверно уличная кличка.
У нас распространена азиатская традиция с двойными именами. Моего деда Андрея, в семье звали – Володя.
- У нее гуси мое почтение. На реке пасутся, не жирные и скубет** чисто без перьев – делится соображениями Мишка. Да и не дерет втридорога. Правда чудная она трошки…..

Дом на соседней улице. Так в называемой казачьей части. Расказачили станицу в тридцатые годы. Кого в ссылку на Соловки, а кто сопротивлялся - рубили прямо во дворе. Что патроны изводить?
Высокий курень из ракушечника под черепицей, в глубине двора флигель самануха и несколько хозяйственных построек. Столетняя акация и несколько яблонь. Двор чистый, лишней травинки нет.

- А есть кто живой – весело горланит Мишка. Стакан дымки*** он уже пропустил, вот и и весело.

На деревянном, высоком пороге с перилами появляется хозяйка дома. Высокая стройная женщина старших лет, вся в черном, как монашка. Длиннобудылая***** такая. И годков уже за семьдесят.
Спокойно закурила Беломор, фабрики Урицкого. Ветер донес облачко дыма табака.

- Что орешь как ненормальный? Какая нужда? Да не ласково встречает. Такая и отлуп даст и со двора взашей выгонит.
- Так гусь у Вас хороший. Надо бы купить штуки четыре. Корешок в Москву повезет гостинец, служит он там.
Как не странно, настроение у хозяйки меняется. Даже улыбка появилась – Проходите в дом, кофием напою. Каймак****** вчера делала и сырники есть.
Как поменяли ее.
- Не танкист случаем внучок? У меня муж три ромбика носил. Призвали в 1942 году.
Порылась за иконой, достала фронтовой треугольник и желтое фото. Усталого человека в танковом комбинезоне, со шлемом в руках.
- Сгорел в танке под Сальском. Военком уже после войны сообщил. Зампотехом роты был. Он до войны механиком работал в МТС.

Вышли во двор.
– Ты меня Татьяной зови. Хотя я уже забыла наверно имя, местные чудики меня Джульеттой зовут. Любовь у меня была яркая. Одна на всю жизнь. Да и почему была? Есть. Жду по ночам не сплю. Дура наверно.

- За птицей пусть завтра с утра Мишка придет. Четыре гуся больших. Деньги возьму за три. Мне деньги не нужны – тут осталось то полгода. Да и дети взрослые. Сын обижается, что я ему жизнь сломала. Допуск какой то на оборонном заводе ему из за меня не дали. А внуки - зэчкой дразнят. Что они понимают то в жизни?
- Ты страну береги, чтобы нового 41 года не было. И мне бы жизнь не сломали и Сереженька живой бы был. Он тут намедни приходил ко мне... К себе звал....
Стояла и улыбалась счастливой улыбкой.

Такой она у меня в памяти и осталась. Строгой и с улыбкой на лице. Чтобы про нее не говорили.

Дальнейшее повествование будет скроено по кусочкам. Мишкин дед был после войны – участковым в станице. До 1962 года. Потом умер, впоследствии ранения, бабушка всю жизнь проработала на почте. Станичных тайн для них не существовало.

Замуж красавица Танька выскочила в аккурат за три года перед войной.
А как она Катюшу пела с переплясом ? Равных не было....
И муж красавец – механик в МТС. Почти не пил, хозяйственный такой. Двух деток нажили. Так бы и жили в любви и ласки……
В 1941 году муж на фронт не попал.
Немец Ростов хоть и взял, но Красная армия быстро город освободила. Любил товарищ Сталин Ростов.
Да и персонал МТС бронь имел. Фронт надо было кормить, как и страну.
В 1942 призвали. Успел прислать только одно письмо.
Танька уже узнала о гибели после войны. В то время рядовое дело.
Немец в станице не зверствовал.
Староста и полицаи из числа обиженных Советской Властью. Да и немец был полгода.
Пару раз приехал немецкий офицер с переводчиком выгребли зерно из колхозных амбаров - машин двадцать ушли на Злодейскую. Да румыны на конной артиллерии пару раз проходили куда то в сторону Кущевки. Грабили все, что можно. Голодные такие.Сырую кукурузу прямо в початках ели.
После войны работала в колхозе – телятницей.

Тяжелые времена были. Ни быков тягловых, ни мужиков***. Всю на хрупких женских плечах. И на работе тяжело, да и никто не приласкает, не приголубит. Мужчин на всю станицу несколько человек. Председатель - вернулся с эвакуации с Казахстана, скот гонял. Хромоногий бригадир – так тот на бедарке**** ездил. Да участковый, комиссованный по ранению. Охоч был вроде бы до баб, но зная характер его жены, бабы остерегались его. Все патлы выдернет.

Поэтому визит ранней осенью жениха к Таньке потряс всех. Высокий, широкоплечий красавец. Новый пиджак, шкары******* со скрипом. Прибыл в отпуск, работает на рыбке****** на Сахалине. Женится хочет....
В руках тяжеленный чемодан и гитара за плечами.
Подошел к бригадиру, угостил дорогой папиросой: