Дорога в никуда

Глава 2.

Глава 2.

Человек - сам кузнец своих трудностей.

Народная мудрость.

            Вопреки обыкновению Заинька не щебетала по телефону, а как положено всякой уважающей себя секретарше раскладывала пасьянс. Она уже порядком устала и от назойливых расспросов коллег, и от собственных розысков, и от общения с родственниками пропавших. Хотелось молчания и абсолютной тишины. И это у нее-то такое желание? Мир определенно перевернулся. 

            Телефон затрезвонил внезапно и ужасно громко. Заинька испуганно вздрогнула, но моментально взяла себя в руки и подняла трубку.

            -- Добрый день, вы позвонили в приемную Сергея Петровича Броля, генерального директора телевизионного канала Класс-ТВ, -- заученные слова привычно слетали с губ, бархатный голосок. На невидимого собеседника через переплетение телефонных кабелей и шнуров просто изливался медовый поток профессиональной вежливости и радушия. – Чем можем быть вам полезны?

            -- Здравствуйте, -- робко ответил женский голос, -- вы мне звонили вчера. Я Алеся… Алеся Прохорова. Помните?

            -- Да-да, конечно, -- Заинька закивала. Как же, бывшая супружница водителя. – Слушаю вас, -- подчеркнуто внимательно и заботливо. 

            -- Может быть… что-то еще известно? Какая-нибудь информация? – умоляющие интонации, видно девушка с трудом сдерживается, чтобы не зареветь. – Я… я просто очень… волнуюсь…

            -- Увы, пока никаких новых данных не поступало, -- секретарша скорбно наморщила носик. Как же волнуется она, бросила мужика --  тот квасил по-черному, да и сейчас напивается регулярно до белой горячки. А тут заволновалась. Но свои мысли Заинька оставила при себе, добавила в голос побольше участия: -- вы не беспокойтесь, будем надеяться, что у них все нормально. Может со связью проблемы. Если что-то узнаю, я вам сразу же позвоню. Обязательно.

            -- Спасибо, -- очень смиренно и безжизненно. Короткие гудки.

            Заинька скорбно поджала губки. Эти слова она говорила по десять раз на день. Она устала слушать задыхающихся от рыданий мамаш, нарочито грубые вопросы отцов (или там отчимов, кто разберет?), визгливые выкрики тетушек, угрожающее сопение дядюшек, истерические вопли сестричек, братишек, знакомых, друзей, случайных, постоянных и долговременных подружек, и прочих неравнодушных и сочувствующих – в большинстве со стороны Романа Чудакова. Благо, у всех пропавших на момент исчезновения не  было зарегистрированных вторых половин, а то трезвона от возмущенной родни было бы в два раза больше, так нет  же еще и бывшие женушки добавляются. Секретарша ожесточенно зашуршала мышкой, перетаскивая с места на место стопочки карт.

            Она уже напереживалась, в меру напилась кофе и валерьянки за компанию с редакторским отделом, выложила на стол шефа с полдесятка здоровенных папок с информацией о «потеряшках». В углу возле стола примостилась огромная коробка, куда сбрасываются поступающие из милиции и больницы факсы, она уже дважды запнулась об эту гаргару. Номер морга выучила назубок. Надоело. Устала. Хватит.

            Двойной щелчок, раскрылась последняя карта. Заинька раздраженно оттолкнула клавиатуру. Пасьянс опять не сложился…

            -- Тихо! – зычный голос сотника разом перекрыл все шепотки да оборвал разговоры досужие. Годун довольно ухмыльнулся, и уже чуть спокойнее повторил: -- Тише! Кнес Веслав глаголить станет!

            Кнес погодил маленько, пока все очи на него не обратились, а затем широко шагая двинулся вперед – на середку двора.

            Доброе дело замиренье со всеми соседями, никто на земли твои не зарится, никто град не осаждает. Живешь-поживаешь в свое довольствие. Смерды сытеют, гости торговые по путям-дорогам безбоязненно ходят. Только одно не ладно – дружина шалопайничает. От безделья по корчмам да дворам постоялым меда хмельные неуемно хлещет, да по девкам озорничает. Тут напасти особой нет -- от ратника понести дитенка то лепо. А беда в другом: негоже мужикам здоровым праздностью маяться, с того думы разные баламутные в голову втемяшиться могут. И так уже один на другого с мечами лезут, обиды мнимые измышляя. И ладно бы в шутейном поединке сходились, так нет же, до смерти биться норовят. Не ворогов, друг дружку калечат. И что поделаешь?

            -- Славна дружина наша. Добрые вои, умелые… -- медленно повел речь свою Веслав, обводя очами недвижно стоящих ратников. Вот Горяй, невысокий, жилистый. Хоть в плечах и нет сажени косой, да зато отваги через край. В бою глаза бешенство застилает, с голыми руками против клинка булатного выйти не побоится. С ним даже Звеновит, хоть и ростом и силой удался, связываться остерегается. Вот Кужел, десятник, по умению да разумению ратному с любым сотником поспорить может, только на язык зело остер. Вот Крас, ладный парень, только имя для него нынче словно в насмешку звучит. Уж куда лучше, если б его Некрасом звали: через все чело шрам от удара рубленого, скулу рассекли да глаз вышибли в битве, что три лета тому случилась. – Знатно и Гордееву дружину потрепали, и Ладиславовы вои больше к нам не суются...