Дороги Аннуина

6

Ровный свет негаснущего неба стал немного глуше, сменяя вечный день на отдаленное подобие вечера. Каменные стены замка казались еще больше, а гигантский дуб, чья крона взмывала высоко вверх, лишь усиливал это ощущение.

Сага поднималась следом за Рианнон по широким каменным ступеням, ведущим в пиршественную залу. Гул и гомон голосов внутри становился всё сильнее. Половина уже захмелела, а другая только начинала одурманиваться обильным питьем. Сытые собаки  дружелюбно помахивали хвостами, лениво приподнимая головы и наблюдая за тем, как проходят  вдоль столов и скамей княгиня и её свита.

Стараясь держаться на почтительном расстоянии от княгини, Сага осторожно бросала взгляды вокруг, замечая, как много народу вмещает в себя зала. Пуйл отставил в сторону свою чашу и поднялся при виде неспешно приближающейся Рианнон.

 – Умолкните, – довольно громко бросил он пирующим, заставляя все голоса сразу оборваться, – не оскорбляйте слух княгини шутками, которые приличествуют мужской компании.

В зале воцарилась тишина. Рианнон позволила себе чуть улыбнуться и слегка наклонить голову, приветствуя Пуйла. Парчовое платье с золотом переливалось на свету шитьем – золотые птицы и вьющиеся травы скользили по ткани, оплетали рукава и кружили по воротнику. Мягкий бархатный плащ спускался с  плеч княги и расстилался на каменном полу. Зеленое и серое составляло яркий контраст, будто посреди залы пробилась молодая трава.

Пуйл протянул Рианнон руку, предлагая опереться. Сага внезапно заметила, что сейчас, при виде княгини он снова изменился. Что–то более сильное появилось в его осанке, походке, будто Пуйл хотел выглядеть ещё выше, чем был. Моложавое лицо внезапно лишилось своего постоянного скучающего выражения, словно один вид Рианнон пробудил в князе трезвого и всё еще красивого мужчину. Провожая Рианнон к её высокому резному креслу, Пуйл не сводил с жены взгляда, ловя каждое изменение в её чертах.

Княгиня расправила полы платья, сверкнувшего на свету серебром, и протянула руку к предусмотрительно протянутому ей Пуйлом кубку. Сага видела, что сейчас она не ведет себя так презрительно, как обычно, когда упоминала о веселых вечерах своего мужа. Напротив, казалось, будто она рада видеть Пуйла и ей приятно вино, и приятен вид сотни пирующих людей в зале.

Сага пристроилась позади княгини и прислонилась к  высокой каменной ленте, ограждающей древний дуб. Сквозь плотную ткань платья она ощущала, как прохлада камня проникает под кожу. В отбрасываемой дубом тени Сага чувствовала себя более безопасно, чем на открытом пространстве, прямо на виду у всех обитателей Каэр Веддвида. Она могла наконец–то спокойно осмотреться вокруг, пользуясь удобством своего положения.

Ощущение пристального взгляда, знакомое ей по первому визиту в замок, внезапно вернулось, заставляя испытывать почти что зуд. Притворившись, будто разглаживает складки платья, Сага повернула голову. Прямо позади нее в тени дерева стоял тот самый охотник, который по приказу Пуйла схватил старого Огму. Черты его лица ясно обрисовывались и в то же время словно стирались – посмотреть, отвернуться и даже не вспомнить, словно никогда и не видела. Сага подавила противную дрожь в коленях. Охотник смотрел прямо на неё, буравя тяжелым взглядом.

Если он хочет припугнуть её, то удачи ему – как бы Саге не было не по себе, ради получения ключей от тюрьмы, она будет храброй.

Сага отвернулась, игнорируя неприятное ощущение, будто ей в спину впились два шипа. Пир тем временем набирал обороты. Голоса становились громче, взрывы смеха и крика медленно, но верно приближались к княжескому столу, но гасли на некотором расстоянии. Присутствие княгини смягчало грубоватое веселье Каэр Веддвида. Тем временем Рианнон, вежливо склонив голову к Пуйлу, слушала его. Сага видела, как его кудрявые волосы почти смешиваются с её ровными прядями. Казалось, что княгиня напрочь позабыла о том, что говорила Саге.

Подавляя зевок, Сага уже смирилась с тем, что ничего не произойдет. Листья дуба шелестели, и от этого невнятного бормотания на Сагу накатывала дрема. Она беспокойно спала этой ночью, как впрочем – и все остальные, помня слова грифона о сонных тропах и боясь снова увидеть далекого Эдуарда. Теперь усталость давала о себе знать, слипая веки.

Попытавшись устроиться поудобнее, Сага облокотилась на камни, и тут ей показалось, что ствол будто пришёл в движение. Дремоту как рукой сняло. Сага во все глаза уставилась на ствол, чья кора внезапно стала пропитываться красноватыми нитями – словно по тонким сосудам вверх устремилась кровь. Она поднималась всё выше и выше, пропитывая собой каждый клочок ствола, каждый сучок и веточку. Дерево превращалось в подобие своего кровавого родственника из сада Рианнон. Листья дуба не шевелились, как сперва подумала Сага, бормотание и шелест исходили из самого дерева, словно оно ожило и заговорило.

Пару дней назад это привело бы Сагу в неописуемый ужас, но сейчас она заставила себя отвернуться, ощущая страх и предвкушение одновременно. Значит, Рианнон всё же собирается освободить Огму. Помня, что позади неё стоит охотник князя, Сага осталась стоять на месте. Ему ни к чему видеть происходящее, чтобы оповестить об этом хозяина.

Шумное веселье внезапно прервал громовой удар. Пока пирующие ошалело оглядывались в поисках источника звука, Рианнон осторожно отставила в сторону чашу, словно не желала случайно испачкать свой наряд. Князь вскочил со своего места, опуская ладонь на рукоять меча и готовясь отражать любое нападение. Очевидно, что вечный разгул не убил в нём дух воина.

Грохот раздался вновь, и на этот раз он шел прямо из–под ног присутствующих, словно под плитами полов ворочался гигантский червь. Сага увидела, как рядом по крупному камню ленты, ограждающей дуб, внезапно пробежала трещина. За ней устремилась другая, третья – их становилось всё больше, и крошащийся камень осыпался вниз. Сага отскочила в сторону, стараясь оставаться как можно ближе к княгине. Третий подземный удар заставил расколоться каменные плиты, и разлом пробежал глубоко вниз и вперед. В поднявшемся гвалте было сложно различить хоть что–то, но Сага, не спускавшая глаз с княгини, видела, что та продолжает оставаться на своем месте, словно ничего не происходило. Из трещин вверх вырвались плети корней дуба, свиваясь в гигантские плети. Одна такая подхватила толстого бородача, пытавшегося разрубить корень мечом. Плеть подкинула его в воздухе, затем молниеносно выбросила острый конец, пронзая тело. Сага зажала себе рот, подавляя тихий вопль. Брызги крови опали вниз, плеть корня стряхнула тело вниз, и оно упало с отвратительным всхлипом.