Дождь

Дождь

В свои пятьдесят, лишившись всего, я оказался нигде и никому не нужен. Моя жизнь была довольно бурной и насыщенной, однако теперь всё что у меня есть – это дешёвая одежда с рынка, вся надетая на мне, и рюкзак с предметами первой необходимости и некоторыми памятными вещами из уже прошлой жизни. Из той жизни, в которой было, что терять. В какой-то мере я стал свободен. Все тогдашние проблемы исчезли сами собой. Денег и продуктов тоже хватит надолго, если экономить и найти какую-нибудь дешёвую подработку. Осталось только найти крышу над головой. За этим я и вернулся в родной город. Я знаю, куда мне можно пойти. Теперь мой дом будет там. В одной из комнат одного из тех заброшенных домов. 

Я иду по давно покинутым мной улицам, которые словно старые друзья встречают меня улыбкой многочисленных красок витрин, рекламных щитов, афиш и вывесок. Весна подходит к концу. Через две недели солнечный свежий май передаст эстафету душному и жаркому июню, и лето накроет город целиком. Ещё примерно полчаса ходьбы и я буду на месте.

Там, куда я направляюсь, мне приходилось побывать всего лишь раз. Хорошо помню тот вечер. Было также по-весеннему свежо. На дворе стоял май. Я был тогда восьмилетним мальчишкой. Гулял я обычно в своём районе, но захотелось забраться куда-нибудь подальше. Так я и пришёл в это место. Пока я шёл, небо затянуло тучами, и когда я уже подходил к той самой улице, грянул гром и пошёл дождь, быстро перешедший в сильный ливень. Проход был закрыт и мне пришлось преодолеть забор. Я оказался во дворе с тремя хрущёвками. Решив переждать дождь, я стал под ближайший навес. И тут я заметил, как из соседних домов на улицу стали выходить люди. 

Все они были легко одеты или полураздеты, как будто собирались загорать. Они высыпали из подъездов один за другим. Взрослые, дети, мужчины и женщины, старики. Люди всех возрастов. Ливень усиливался, тучи становились гуще и гуще. Так красиво они контрастировали с ярко зелёной кроной деревьев стоявших во дворе. Я смотрел на это зрелище как заворожённый. Они как будто отмечали праздник. Это были самые настоящие народные гуляния. Вот группка молодых парней и девушек стали петь какую-то песню под аккомпанемент гитары, которая была у одного из парней. Вот в лужах плескались дети, мои тогдашние ровесники. Всё больше и больше людей собиралось в группы, чтобы водить хороводы и петь песни. 

Из подъездов того дома, у подъезда которого стоял я тоже стали выходить люди. Вот и рядом со мной из дверей прошла молодая девушка, затем девочка лет семи, какой-то мужчина лет сорока, и следом выходило столько людей, что я не успевал их разглядывать. Все они как будто не видели и не слышали меня, и я продолжал всё также завороженно смотреть на этот праздник дождя. Грянул гром, и люди разом заликовали, словно это был праздничный салют. С таким же ликованием встречали они сверкающую молнию. Я так бы и пролюбовался этим зрелищем, если бы не заметил, что начало темнеть.

 И всё равно мне не хотелось почему-то уходить с празднества, случайным свидетелем которого я стал. Однако я понимал, что уже достаточно поздно и дома мне сильно влетит от родителей за то, что где-то шлялся в такое время, да ещё так далеко от дома. Я сильно промок и естественно ещё не успел высохнуть. Чтобы не заболеть, да и просто побыстрее вернуться домой, я побежал. Выбежав из того двора, покинув те улицы я наконец устал. Когда я остановился, то заметил, что был полностью сухим. На мне самом, на моей одежде не было ни капли влаги. Подошвы моих сандалий были пыльными, но на них не было той грязи, которая обычно бывает, когда бежишь по мокрой земле и лужам. Я не мог обсохнуть так быстро. Более того, вокруг также было абсолютно сухо. На чистом ночном звёздном небе не было ни единого облака. Начав сомневаться в реальности происходящего, я решил ничего не рассказывать, как только вернусь домой, опасаясь, что мне не только не поверят, но и всыплют за такое дерзкое и наивное враньё.

С тех пор я больше не появлялся в том районе. Я не боялся этого места. Просто больше не приходилось туда попадать. На следующий день меня наказали, запретив гулять вообще. Потом конечно разрешили, но у меня были уже другие заботы и всё как-то само собой позабылось. Уже юношей я услышал несколько слухов о той улице. Якобы в шестидесятых годах три дома на ней были внезапно охвачены сильным пожаром. Все до единого жители сгорели заживо. Многие горящими выпрыгивали из окон с верхних этажей. Поговаривали, что люди просто самовозгорались. Пожарные приехали поздно и начали тушить дом с уже мёртвыми людьми. Во время тушения прогремел гром и пошёл сильный дождь. Причины пожара так и не удалось установить. Мне было не особо интересно, что там произошло. Конечно, я помнил увиденное мной гуляние в грозу, но старался о нём не думать, чтобы не сойти с ума. Я просто старался не замечать всё это.

Ещё позже я даже посмотрел документальное расследование. Я уже плохо помню, что в нём рассказывали и показывали. Были различные гипотезы. Среди них как рациональные, так и сверхъестественные и даже бредовые, интервью с какими-то пациентами психбольницы, немногочисленными родственниками погибших. Все они пересказывали услышанные мной слухи во всевозможных вариациях. Высказывалось предположение о некоем мифическом странном жильце, который ни с кем из жильцов не общался, держался особняком, и про него ходили слухи, будто он занимался какими-то тёмными и странными делами, связанными с эзотерическими учениями и чёрной магией. Говорили, что он хранил множество книг. Однако ничего найти не удалось. В общем, всё строилось на одних предположениях, слухах и домыслах. Вскоре я забыл и про этот фильм. Я иногда раздумывал обо всём этом, но быстро гнал прочь все эти сумасшедшие мысли. Было совершенно не до этого.

 Теперь, будучи свободным, я могу прийти и подумать. Много о чём подумать. Прийти, наконец-то присесть, отдохнуть и подумать. Вот уже становится пасмурно. Огромные тёмные грозовые тучи потихоньку затягивают небо. Надо поторапливаться. Миновать дождя не удастся. Он усиливается и перерастает в ливень. Гром раскатисто грохочет, небо сверкает яркими электрическими вспышками. Вот и та самая улица. Осталось преодолеть ограждения.

Меня встречает старый, но всё тот же, ни капли не изменившийся двор. Люди разных возрастов пляшут под проливным дождём и ведут хороводы. Все они едины в своей радости. Мужчины и женщины, старики и дети. Я слышу те же песни, что слышал больше сорока лет назад. Кажется, я вижу тех же самых людей. Они ни капли не изменились. Всё те же прекрасные в своей простоте женщины, невинные и чистые дети.  Даже грязь с земли не липнет к этим людям. Все они резвятся, веселятся, и встречают громовые раскаты и вспышки молнии как праздничный салют. У них явно нет никаких проблем и забот. На них как будто снизошла благодать. Это их дом. Они большая и дружная семья. Да, именно здесь и я найду себе убежище и последнее пристанище. Я шёл сюда неспроста. Вот и какая-то очень красивая белокурая женщина, увидев меня, зовёт к себе, в толпу окружающих её веселящихся людей. К ней присоединяется ещё несколько человек. Они зовут меня, и я иду. Это теперь и мой праздник. Праздник далёкого детства, праздник очищения и благодати. Праздник обретения покоя. Я иду к ним, к тем, кто встретил меня и принял к себе, когда я остался один, ни с чем. С одной лишь душой, омытой святым и чистым дождём.