Дождь

Дождь

Осень. Серый чужой город из равнодушного камня, утонувший в серых тучах. Толпы людей, куда-то спешащих; по углам – нищие и оборванцы, уверенные в том, что судьба обошлась с ними несправедливо, вечно голодные беспризорные дети с глазами в пол-лица; на перекрёстках – прямые, как палки, хмурые полицейские, которым всё равно, что у каждого второго за поясом заряженный револьвер; на окраинах города – многочисленные банды, промышлявшие мелким воровством и откровенным разбоем. На одинаковых улицах – одинаковые дома, одинаковые дешёвые ресторанчики, а в них – одинаковые люди, пропившиеся, проигравшиеся, прогоревшие, получившие по заслугам от очередной революции или очередного бунта. Где-то там, в центре города заседает правительство, пытается найти выход из кризиса, ищет пути спасения, бьётся в предсмертных конвульсиях, как муха, попавшаяся в паутину; очередной правитель, изобразив на лице скорбь, ходит по опустившим комнатам своего дворца, думая свою невесёлую думу, слушает бесконечные доклады своих бесчисленных помощников. Но государь – предполагал, а народ – располагал, хотя, по сути, располагать ему было уже нечем. Были съедены все запасы, растрачены все вклады, и только скупые двести граммов хлеба да полстакана молока, выдаваемые каждый день каждому жителю распадающейся страны, спасали от медленной и мучительной смерти от голода – но не от отчаяния. 
В ресторанчике, освещённом жёлтым светом электрических ламп, за старым кованым столом сидела, небрежно закинув ногу на ногу, куртизанка вместе с тремя своими товарками: старухой сорока пяти лет и тридцатилетними напомаженными сестрицами, скрывавшими за толстым слоем пудры морщины и бородавки, раньше срока появившиеся на их широких лицах. Шуршали по-вульгарному яркие платья, качались на перелицованных шляпках чёрные страусиные перья, сами девицы, перешёптываясь друг с другом, изредка улыбались случайному посетителю, кокетливо махали деревянными веерами, выставляли напоказ стройную ножку в чёрном чулке. Опьяневшие мужчины улыбались в ответ, ловили их взгляды, подмигивали и нервно теребили воротники, но чаще всего уходили ни с чем – денег на подобные забавы у них, как правило, не было. За окном лениво барабанил дождь, проезжали экипажи, люди, ругаясь и прикрывая головы чем попало, перебегали дорогу и прятались у крылечек закрытых магазинов с заколоченными окнами. На город спускались сумерки; зажигались фонари, освещая опустевшие проулки. 
– Кошмар, – пожаловалась одна из сестриц, откинувшись на спинку стула и стрельнув глазками в мужчину в истрёпанном пиджаке. Тот улыбнулся и сдержанно поклонился в ответ. – Второй день без работы сидим. Денег нет, клиенты с пустыми карманами ходят, а у меня туфли каши просят. Как чинить прикажете? Хозяин денег не даёт, – девица злобно зыркнула в сторону пожилого небритого мужчины, крутившегося за барной стойкой, – а на улице сыро, слякоть везде. 
– Молчала бы, – одёрнула её старуха. – Узнает хозяин, что ты им недовольна, пустит за гроши по рукам. У него с такими разговор короткий. 
– Как же. Он так наказал одну, так её наутро в подворотне мёртвой нашли. Денег нет, а проблем с полицией не оберёшься. Один раз, ладно, замял, потому что дал на лапу, второй уже не получится. 
– Да утихни, – лениво бросила куртизанка. Из-за спин сестриц ей подмигнул какой-то сопляк, раньше времени попавший во взрослую жизнь. – Болтовнёй тут не поможешь. Сегодня, может, и повезёт: заглянет какой-нибудь фраеришка, тут ты его и окрутишь. 
Входная дверь распахнулась, и в ресторанчик, горланя песни, попытались войти в хлам пьяные мужланы. Но хозяин среагировал быстро: схватив приготовленную для таких случаев биту и крикнув своего единственного официанта, он двинулся на опохмелившуюся загодя компанию. Песни мгновенно стихли; порядком струхнув, мужчинки тут же ретировались, покрыв при этом трёхэтажным матом и ресторатора, и его давно почившую мамашу. 
– Ещё одни, – молвила вторая сестрица, выстукивая пальцами навязчивую мелодию. – Когда уже нормальные пойдут? 
Входная дверь скрипнула снова, заставив хозяина нервно вздрогнуть и обернуться. Но ни он, ни официант ни слова не успели сказать, потому что нежданный гость, сбросив с плеч плащ, кинул его прямо на руки половому и по-королевски прошёл мимо ресторатора, сунув ему в ладонь пригоршню новеньких шуршащих ассигнаций. 
– Что он там говорит? – нахмурилась старуха, нагнувшись вперёд. Но хозяин стоял к ним спиной, и она не могла ничего прочитать по его губам. 
– Разбогател, как видишь! – вдруг расхохотался гость, неуклюже взмахнув длинными тонкими руками. Он весь был длинный и нескладный, худой до безобразия. – Давай, корми меня лучшим, что у тебя есть! – и он, пригладив тёмные волосы, плюхнулся на рядом стоящий стул и закинул ногу на ногу. – Ну, что стоишь? Иди! 
Хозяин вздрогнул, как от удара, и вдруг понёсся к стойке, не обращая внимания на всех остальных посетителей, а официант, шаркнув ножкой, услужливо повесил чужой плащ на целый, а не обломанный крючок и засеменил вслед за своим господином. 
– Сотни! – быстро шепнул он, проскочив мимо куртизанки. – Настоящие! – и ускакал дальше, в подсобное помещение, оставив девиц сидеть в недоумении. 
– У него? – задумчиво повторила старуха, пожевав губами. – Откуда? Он же вечно в долг брал. 
– Достал откуда-то, – хмыкнула одна сестрица, сложив руки на груди. – Кажется, сегодня кое-кто другой заработает. 
– Он давно на тебя заглядывается, – изогнула бровь другая. – Как кот на сметану. Того и гляди, съест, и пропадёшь ты, как подружка наша. 
Куртизанка покосилась на посетителя и состроила презрительную гримасу: 
– Ты ведь дольше моего по кабакам ходишь, больше видела. Такой много не даст. Как и все. 
– Все они живут не по чести, – сказала вдруг старуха, наклонившись к уху куртизанки. – Обманывают всех вокруг и себя в том числе, воруют, убивают, а свешивают всё на окружающих, на обстоятельства. Это ведь не сами люди виноваты, а судьба, случай, не знаю, что... Всё и вся, кроме их самих. Оттого они и злые. Нечему удивляться. 
– Кто из нас живёт по чести, – хмыкнула куртизанка. 
Старуха лишь вздохнула и что-то пробормотала. 
Официант проскочил мимо девициного стола к клиенту, поднося ему на ржавом подносе бульон, судя по запаху – мясной, пареную картошку с гарниром и бутылку вина. Потому куртизанка и не слушала, кто и что бормочет себе под нос: гораздо интереснее было смотреть, как нескладный темноволосый господин повязывает себе на шею сальную салфетку и осторожно, чтобы не запачкать чёрных брюк и чёрного пиджака, хлебает стальной ложкой жёлто-зелёную жижу. 
– Жирует, гад, – завистливо вздохнула одна из сестриц. – Набивает желудок... 
Официант, назойливо сновавший перед гостем, наконец-то был отослан куда подальше. Никто из посетителей не сводил глаз с высокого господина, а тот им назло ел медленно и изысканнно, так, что у всех остальных слюнки потекли. 
Куртизанка озлобленно глянула на высокого господина и почувствовала, как спазмом свело живот. Жалкие полтарелки непонятно какой каши, съеденные утром, вприкуску с прокисшим молоком, казалось бы, утолили её голод, но едва она почуяла запах нормальной пищи, как организм тут же взбунтовался, требуя пиршества. Усилием воли куртизанка заставила себя забыть о еде и отвернуться от чужого стола. 
– Барчук, чтоб его, – проворчала сестрица, тоже отводя взгляд. – Ещё и кичится этим, свинья. 
– Ну, что встали? – вдруг рявкнул господин, резко оглядываясь назад. Посетители вздрогнули и разом отвернулись. – Ешьте! Пейте! Веселитесь! Эй, официант! – половой круто развернулся на каблуках. – Угости их за мой счёт. Пусть в тарелку смотрят, а не на меня! 
Высокий господин выскреб из кармана пригоршню мелких монет и бросил их официанту. Они разлетелись в разные стороны, покатились под стулья и столы и тут же исчезли, схваченные цепкими руками бедняков, а официанту ничего не оставалось, кроме как ползать на коленях посреди зала, спешно подбирая деньги. 
– Потом соберёшь, скупердяй! Давай, работай! – снова прикрикнул на него высокий господин, и официант, вздрогнув, вытянулся по струнке, бросился к барной стойке и, вопреки обыкновению, не проронил ни слова. 
Старуха удивлённо покачала головой, наступив на завертевшуюся рядом монету. 
Удивительно, но после этой странной выходки на высокого господина действительно перестали коситься. И старик, и его посетители знали: сумасбродам, где-то разжившимся серебряными деньгами, лучше не перечить – и проблем меньше, и перепадёт больше, а высокий господин в чёрном пиджаке был готов всюду сорить деньгами. Так же думала и куртизанка со своими товарками: не хочет – ну и не надо. Сам приползёт, когда понадобится женщина. 
На улицы уже опустилась тьма, а странный посетитель всё не уходил. Он доел свою порцию, подчистую вылизав тарелки, в одиночку распил бутылку вина, окинул бесстыжим и помутневшим взглядом соседей – и мужчин, и женщин, от мала до велика – с кем-то перемигнулся, пару раз одёрнул пиджак, топорщившийся у правого кармана. Минут десять он ещё пребывал в прострации, рассматривая улицу через большие решётчатые окна – а потом снова позвал официанта. 
Вид у полового стал весьма озадаченный, когда высокий господин озвучил ему свою просьбу. Но, едва мелькнула в ладони посетителя очередная ассигнация, официант послушно кивнул и кинулся к барной стойке, мимоходом кинув быстрый взгляд на куртизанку. 
Сестрица ухмыльнулась и качнула ногой. 
– Первая пошла, – ухмылка у неё была недобрая, завистливая, но куртизанка лишь хмыкнула в ответ. Простая истина действовала всегда: красивые девки жили лучше. Оттого-то и злилась не удавшаяся лицом сестрица. 
Из подсобки выглянул сам хозяин, что-то спросил у официанта и, вытерев грязные руки о передник, сам пошёл к высокому господину, то и дело оглядываясь на своего полового и что-то уточняя у него. 
Высокий господин по-прежнему сидел, по-царски развалившись на стуле, и демонстративно не обращал внимания на хозяина и официанта; лишь когда они вплотную подошли к нему, он поднял на них глаза, криво улыбнулся и зашептался со стариком. 
Куртизанка готова была поклясться, что видела в ладони высокого господина пригоршню серебряных монет – но хозяин так быстро спрятал их в кармане своих штанов, что через мгновение она уже не была так в этом уверена. 
Лицо у официанта было весьма и весьма удивлённое, так же, как и у хозяина, когда они вместе шли обратно. У девицыного стола они приостановились, и хозяин обратился к куртизанке: 
– Иди. Обслужи клиента. Всё, что попросит – выполняй. И не отлынивай, слышишь! 
Куртизанка закатила глаза, а потом повела плечами, взмахнула тёмными ресницами, плавно, как кошка, встала и двинулась к столу высокого господина, который на неё даже не косился. Странный клиент был поглощён созерцанием хрупкого бокала, на донышке которого оставалось ещё немного терпкого, пахучего вина; за ним наблюдал весь ресторан, осознавая, что дело принимает новый оборот; а куртизанка, которая выполняла привычную работу, следила краем глаза за своими товарками, которые даже не потрудились спрятать злобу и зависть за наигранным равнодушием. 
Самоуверенные дуры. Они как будто не знали, что если и повезёт кому-нибудь, то ей, а не им. 
Лишь только когда куртизанка вплотную подошла к высокому господину, он обратил на неё внимание, поднял голову, сверкнув тёмными глазами: 
– Садись, – и куртизанка послушно села на стул напротив, облокотившись о стол. 
Лицо у высокого господина было не слишком красивое, чересчур худое, с острыми выступающими скулами. Глубоко посаженные глаза лихорадочно блестели от ударившего в голову вина. На длинных узловатых пальцев были заметны мозоли, будто он работал – когда-то – грузчиком в порту. 
– Пить будешь? – спросил господин, наклонившись к столу. 
– Буду, – спокойно ответила куртизанка, глядя прямо в его пьяные глаза. 
– Отлично. Эй, официант! Бутылку вина нам! – половой, изобразив некое подобие подобострастного поклона, кинулся за очередной порцией алкоголя. – Какой услужливый сегодня персонал. Обычно меня вышвыривают отсюда, как последнего пьяницу. 
Официант поднёс очередную зелёную бутыль, откупорил её, и высокий господин разлил вино по бокалам. 
– Хорошо иметь в кармане много денег. Все тут же начинают ходить перед тобой на задних лапках, кланяться в ноги, выполнять любой твой каприз, даже самый дурацкий. – Господин приподнял свой фужер, повертел его перед собой, а потом как будто опомнился, осознал, что куртизанка по-прежнему сидит перед ним. – А вино всё равно дрянное, у меня от него голова кружиться начинает. Что ж, выпьем, красавица, за наше знакомство. Если Бог ещё не покинул нас, то пусть он даст тебе здоровья! – и господин поднял бокал, чтобы чокнуться с куртизанкой, и залпом выпил его до дна. 
Куртизанка пила медленней, растягивая удовольствие, одним глазом внимательно наблюдая за своим клиентом. 
Дверь снова открылась, звякнули бубенцы, и с улицы потянуло холодом; куртизанка и не оглянулась бы, но высокий господин вдруг вскрикнул: 
– О, надо же, друг мой! Сколько лет, сколько зим! – куртизанка лениво обернулась, разглядывая вновь вошедшего гостя: он снимал мокрые чёрные шляпу и плащ. – Подходи, присоединяйся к нам! 
Незнакомец близоруко прищурился, разглядывая высокого господина, а тот едва мог усидеть на месте. 
– Ты что, не видишь меня? Ну же, иди сюда! 
Мужчина настороженно глянул на пьяно улыбавшегося высокого господина, не отворачиваясь, повесил шляпу на крючок и махнул рукой половому. 
– Перловку, – сказал он так тихо, что куртизанка едва расслышала его слова. Однако у высокого господина слух оказался куда лучше. 
– Что это ты выдумал? Ну уж нет, официант, неси ему то же, что и мне, – господина качнуло, но он уцепился за стол и сумел не упасть. Достав из кармана пиджака мятую ассигнацию, он сунул её в ладонь озадаченному половому. – Не слушай его, он сегодня немного не в себе. 
– Нет, неси перловку, – тихо и уверенно повторил мужчина, подталкивая полового в сторону стойки. Официант, что-то смекнув, улизнул в подсобку, а за ним собрался было уходить и сам незнакомец; однако высокий господин перехватил его на полпути. 
– Куда это ты намылился? А ну стой. Стой, кому гов-в-ворю!  Вот так. Садись. Давай-давай. Не сопротивляйся. 
Высокий господин случайно дыхнул в сторону куртизанки, и она скривилась от резкого запаха вина. Клиент был пьян, тут и спорить не приходилось, и оттого, что он наклюкался, мог вытворить всё что угодно. Знала куртизанка, как дешёвое пойло может ударить в голову. 
– Н-ну, посиди, подожди... Я отойду ненадолго. Эй, хозяин! Куда прикажешь отлить? – старик дёрнулся и, как преданная собачонка, кинулся к высокому господину, указывая ему путь. Господин глянул на него сверху вниз и оглянулся напоследок. – И не уходи никуда, даже не думать об этом не смей! – и он, чуть пошатываясь, двинулся в указанном направлении. 
Хозяин посмотрел ему вслед пару секунд, потом обернулся, зыркнул на куртизанку и засеменил к своей стойке. 
Куртизанка, глядя на его удаляющуюся спину, состроила недовольную гримаску и откинулась на спинку стула, краем глаза наблюдая за нежданным гостем. 
Он отличался от высокого господина тем же, чем новый добротный фрак, сшитый у хорошего портного, отличается от старого заплатанного пиджака бездомного выпивохи, тем же, чем выдержанное вино отличается от разбавленного спирта, тем же самым, чем полицейский отличается от бандита. Незнакомец во всём был другой – в движениях, во взгляде. Высокого господина постоянно что-то раздражало, отвлекало, тревожило – господин во всём белом выглядел невозмутимым, по крайней мере, на первый взгляд. 
Весьма необычная компания для буйноголового спекулянта. 
Незнакомец, очевидно, заметил, что куртизанка наблюдает за ним, и счёл долгом сказать: 
– Револьвер, верно, перезаряжать пошёл. 
Куртизанка недоверчиво покосилась на незнакомца. А тот лишь усмехнулся, наблюдая за её реакцией. 
– Не веришь? Посмотрим. Уж он-то своего шанса не упустит, – он облокотился руками о стол и поскрёб светлую бороду. 
– Зачем ему это надо? Лишние проблемы, – куртизанка прекратила маскировать интерес за бесстрастной маской и повернулась к господину в белом. – И он вас другом называет, угощает за своим столом… 
Половой вернулся и с перловкой, и с бульоном. От запаха у куртизанки потекли слюнки, но знатный ужин предназначался не ей. 
Господин в белом глянул на неё и снова устало улыбнулся краем губ. 
– Есть хочешь? – куртизанка неуверенно кивнула. – Ставь ей, – обратился господин в белом к половому. – Я не голоден. 
Официант перевёл взгляд с клиента на куртизанку и обратно, изобразил на лице подобострастную улыбочку и поставил тарелку с бульоном перед куртизанкой, краем глаза заметившей перекосившиеся от зависти лица товарок. Уж им-то такое пиршество и не светило. 
– Ешь давай, – господин в белом взялся за ложку и начал хлебать горячую безвкусную перловку. – Пока мой «друг», – он фыркнул, – не пришёл. А то не видать тебе ужина, как своих ушей. 
Тарелка с бульоном манила, и куртизанка с трудом смогла удержаться от искушения выхлебать её тут же на радость желудку. Набрав воздуха в грудь, она осторожно взялась за железную ложку и сделала первый глоток, тут же почувствовав, как в животе разливается приятное тепло. 
Сестрицы, перешёптываясь между собой, злобно зыркали на куртизанку, пожирая её глазами. 
– Э-эй, – на куртизанку снова накатила волна перегара, – что это ты делаешь, а, девица? 
Куртизанка, не изменившись в лице, отложила ложку и выпрямилась, не глядя на высокого господина, внезапно оказавшегося рядом с ней. 
– Пусть ест, – равнодушно ответил господин в белом, поглощая перловку. 
– Она не хочет, – возразил высокий господин, и его челюсть будто закаменела. Не меняя выражения лица, он повернулся к куртизанке и, нависнув над ней, отчеканил: – Не хочешь ведь? 
Куртизанка сглотнула. 
– Нет. 
– Ну вот и славно. Давай, ешь, что тебе положено, – и высокий господин неуклюжим движением подвинул тарелку с супом к господину в белом, расплескав добрую половину бульона. – Половой! Вытри! – крикнул он, обернувшись, и грузно плюхнулся на свой стул. 
Куртизанка, стараясь даже не дышать, не отводила глаз от высокого господина. Господин в белом продолжал, как ни в чём не бывало, доедать свою перловку. Половой вытер стол и поспешил ретироваться. 
– Ну, – сказал наконец после продолжительной паузы высокий господин, – выпьем за встречу. Поднимайте бокалы! 
Господин в белом отвлёкся и сам налил в свой бокал вина. Лицо его было совершенно непроницаемо. 
– За встречу. 
Они чокнулись и выпили: куртизанка – совсем немного, высокий господин – весь бокал. Господин в белом, кажется, даже не пригубил. 
– Не советовал бы я тебе пить, – отстранённо заметил господин в белом. – Ты и так уже нетрезвый. 
– Пей, гуляй, пока деньги есть, – сверкнули глаза у высокого господина. – Потом денег не будет. 
– Время на деньги не купишь и жизнь вспять не повернёшь, – усмехнулся господин в белом и глянул на куртизанку. 
Высокий господин проследил за взглядом своего друга и злобно рассмеялся. 
– Жизнь… Ты знаешь, за сколько она мне досталась? – он кивком головы указал на куртизанку. – За пятнадцать серебряных. Вся. Целиком. Я могу делать с ней всё, что хочу. Пятнадцать серебряных! По-твоему, это цена? Это гроши. 
Куртизанка напряглась, пытаясь переварить услышанное. 
– Пятнадцать серебряных – и она твоя холопка? – уточнил господин в белом, наклонившись к другу. 
– По гроб жизни. 
Куртизанка дёрнулась и глянула на полового, который предпочёл отвернуться. Нервно сглотнув, она снова повернулась к собеседникам, лихорадочно соображая, что ей делать. 
В груди у неё разгорался пожар. 
– А хочешь, – улыбнулся вдруг высокий господин, – выиграть её? Смотри, – он стукнул рукой по столу, – вот бутылка. И с меня ещё две бутылки. По одной на каждого. Наливаешь ей – наливаешь себе столько же и пьёшь. С кем она выпьет последняя, тому и будет прин-надлежать. Идёт? – и он протянул собеседнику руку, хитро глядя на него. 
Господин в белом посмотрел на него, потом оглянулся на куртизанку, в волнении закусившую губу. 
– А пусть будет по-твоему. Половой, неси две бутылки вина! 
Куртизанку трясло от негодования, но она старалась ничем не выдать себя. Хозяин в этот раз перегнул палку: не просто отправил её обслуживать клиента, а продал её, словно она была его личной собственностью. Словно она была вещью, у которой и своей головы не было! Дрожа от напряжения, куртизанка сжала руку в кулак так, что ногти впились в ладонь. 
Этот господин в белом – её путь наверх. И если ей удастся освободиться… 
Нет, лучше не думать об этом и не строить иллюзий. 
– Ты первый, друг мой, – странно улыбнулся высокий господин. – Допивай, прошу! 
Господин в белом устало улыбнулся и поднял свой бокал, разворачиваясь к куртизанке. Улыбнувшись и жеманно взмахнув ресницами, та подняла свой, чтобы чокнуться с  ним. 
– Ваше здоровье! 
Господин в белом пил до дна, и куртизанка пила до дна, надеясь, что не опьянеет так сильно, как высокий господин. Ей нужна была ясная голова, чтобы сбежать в первый удобный момент. 
Высокий господин не отводил взгляда от своей куртизанки, и в глазах его плясали чёртики. Собрав волю в кулак, куртизанка всё-таки удержалась от того, чтобы выцарапать ему глаза, и улыбнулась, поднимая свой бокал. 
– Ваша очередь, – пропела она, и высокий господин широко и развязно улыбнулся, потянувшись за бутылкой. 
– Не будем мелочиться, – и он налил себе сразу полный бокал и выдул его почти залпом. 
Он явно не собирался задерживаться здесь надолго. 
Высокий господин наливал себе много и выпивал сразу, так, что вина в бутылке раз за разом становилось значительно меньше; господин в белом пил мало и осторожно, совсем по чуть-чуть, что весьма забавляло его высокого друга. Презрение, более не скрытое за маской добродушия, так и сквозило во взгляде высокого господина. Господин в белом, который, как казалось куртизанке, был куда более проницательным, чем его собутыльник, этого будто не замечал и продолжал пить дешёвое вино маленькими глотками, каждый раз манерно поднимая бокал и безмолвно выпивая его. Что ж, такая стратегия была оправданна: господин в белом не пьянел так, как пьянел высокий господин. Но это всё равно настораживало куртизанку, не привыкшую к столь странному поведению. 
Бутылка опустела быстро, и оставалось совсем немного: двух глотков хватило бы, чтобы допить вино. Пришла очередь высокого господина поднимать бокал, и куртизанка не сомневалась, что сейчас он поступит так же, как раньше, налив себе до краёв. 
Но он встал и, пошатываясь (он едва держался на ногах), промямлил: 
– П-п-пойду от-толью, – и заплетающимися ногами поковылял в сортир. 
Это было так неожиданно, что и куртизанка, и господин в белом ещё долго смотрели вслед высокому господину. Чего он хочет, куртизанка решительно не понимала. 
– Опять перезаряжать пошёл, – усмехнулся господин в белом, барабаня пальцами по столешнице. – Не доверяет пьяным рукам. 
Куртизанка настороженно глянула на него: 
– Вы же не дадите ему?… – и замолкла, боясь произнести дальше. 
Вот он, её шанс, сидит рядом с ней и скребёт светлую бороду. 
– Я не могу тебе ничего обещать. 
Куртизанка поджала губы и вцепилась в край стола. 
– Пожалуйста. 
Белый господин глянул на неё, и что-то похожее на сожаление мелькнуло в его голубых глазах. 
– Я сделаю всё, что в моих силах, но его поведение… непредсказуемо. Я понятия не имею, что взбредёт ему в голову в следующий момент. 
Куртизанка нервно облизнула накрашенные губы, потом покосилась на лежащий перед ней столовый нож. 
– У вас оружие есть? 
– Револьвер, – пожал плечами господин в белом. – Что ещё нужно. 
Куртизанка боязливо оглянулась на официанта, на своих товарок, которые с интересом следили за происходящим, и незаметно подвинула к себе нож. 
– Глупец вы. 
Вино било в голову, но куртизанка держала себя в руках. 
Господин в белом устало и невесело скривил рот в фальшивой усмешке. 
– Наверное. 
Пьяно пошатываясь, возвращался к столу высокий господин, и на его лице блуждала сумасшедшая улыбка. 
– М-мой ход, не так ли? – улыбнулся он и, взяв бутылку куртизанки, капнул ей в бокал самую малость и столько же налил себе. 
Белый господин следил за ним, не говоря ни слова, а у куртизанки всё внутри свело от ужаса. 
– Жить б-будем! – усмехнулся высокий господин, делая маленький глоток. Запоздало сообразив, что и ей тоже надо пить, куртизанка выпила всё до дна и отодвинула бокал, села прямо и недвижимо. 
Господин в белом прищурился и взял в руки бутылку куртизанки, повертел её перед собой и аккуратно поднёс её к бокалу куртизанки, выливая всё до дна. 
Куртизанка видела, как сузил глаза высокий господин, наблюдая за этим процессом. 
Вина оказалось по самый край. 
– С-смотри не расплескай, – ухмыльнулся высокий господин, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди. 
Господин в белом, не отводя взгляда от своей бутылки, налил себе точно столько же и отставил бутылку подальше, а потом осторожно поднял свой бокал и развернулся к куртизанке. 
– Ваше здоровье, – и поднёс бокал ко рту, делая первый глоток. Куртизанка зажмурилась и сделала то же самое, стараясь не думать о том, сколько ещё осталось ей пить. Воздуха не хватало, но они пили до дна, пока не скатилась по стеклу последняя пурпурная капля, знаменуя выигрыш господина в белом пиджаке. 
Хотелось тут же выплюнуть всё обратно, но куртизанка держалась. Господину в белом, судя по виду, было не лучше, но он сумел перевести дыхание и не дать воли организму. 
Высокий господин хмуро смотрел на них, а на скулах у него играли желваки. 
– Я выиграл, – переведя дыхание, поднял на него глаза господин в белом, и складка пролегла по его лбу. – Она моя. 
Высокий господин не отвечал, а рука его скользнула вниз. 
– Мы можем идти? – спокойно спросил господин в белом, а куртизанка подняла взгляд и увидела, как половой, встав за спиной высокого господина, отчаянно машет ей руками. 
Господин в белом, чёрт побери, оказался прав: за пазухой высокий господин прятал револьвер. 
Уйти ли отсюда, оставить всё как есть – или дерзнуть? 
Ногой куртизанка коснулась ноги господина в белом, и он сглотнул. Качнулся его кадык – вверх-вниз. 
Из подсобки выскочил хозяин, заподозривший неладное. 
Посетители замолчали, наблюдая за столиком куртизанки и двух господ. 
– Ид-ди, – процедил сквозь зубы высокий господин и нажал на спусковой крючок, и в тот же момент на него обрушился стол, кое-как опрокинутый куртизанкой, а вместе с ним и бутылки вина, и недоеденные бульон и картошка. Взвыв от боли, высокий господин пальнул ещё раз, в потолок: дешёвая электрическая лампа лопнула, и её остатки рухнули на пол. Завизжали женщины, прячась за своих спутников, а те достали револьверы и тоже начали палить что было мочи, попадая в кого угодно, но только не в высокого господина. Кричал во весь голос, утробно подвывая, хозяин заведения, половой ругался как сапожник, силясь утихомирить разбушевавшихся посетителей. 
– Бежим! – взвизгнула куртизанка и, схватив господина в белом за рукав, бросилась к выходу, а за ними, шипя от боли, ринулся высокий господин. 
На улице стеной лил дождь, нельзя было ничего разглядеть, хоть дорогу и освещали электрические фонари. Куртизанка и господин в белом, смахивая со лба капли дождя, торопливо убегали прочь, наступая в лужи, бросаясь от одного тёмного крыльца к другому, а за ними, пошатываясь, пытался бежать высокий господин, преследуемый какими-то смельчаками из заведеньица. 
Перед глазами всё плыло от выпитого вина, хотелось лечь прямо на мостовую, но нельзя, нельзя: тут и там громыхали выстрелы и не желал отставать высокий господин. 
Тень прошмыгнула в переулке и скрылась за углом. 
– Тут недалеко, – кашлянув и вытерев пот со лба, прохрипел господин в белом. – Подожди, я выстрелю, может, хоть это его отрезвит. 
Он видел плохо и никак не мог взвести курок и прицелиться. Фиолетовая молния сверкнула в чёрных небесах, и господин в белом наугад выстрелил, рассчитывая в кого-нибудь, да попасть. 
Две тени мелькнули вдалеке, ещё три вышли на свет, и у куртизанки внутри всё замерло. 
– Банда смерти, – прошептала она, чувствуя, как колотится внутри неё сердце. – Надо уходить. 
Снова громыхнули выстрелы, и кто-то вскрикнул; послышался звук падающего тела. 
Высокий человек вышел на свет, оглянулся и поднял револьвер. 
– Бежим, – куртизанка снова дёрнула господина в белом за рукав, и они, стараясь не шуметь, сошли с крыльца. 
– Куда? – ядовито улыбнулся один из бандитов, выходя из тени прямо перед ними и получая перо в живот. 
Всё-таки пригодился столовый нож, подумала куртизанка, оттаскиваемая от безжизненного тела своим спутником, и побежала за ним, не думая о крови на своих руках. 
Громыхнуло ещё раз, послышались шаги и вскрики, и господин в белом вдруг зашипел, выронив револьвер. По белому рукаву разливалось красное пятно. 
– Идём, – процедил сквозь зубы господин в белом и вдруг чуть не упал. Куртизанка испуганно подхватила его, с ужасом наблюдая за тем, как по замызганной белой штанине расползается ещё одна тёмная клякса. 
Кое-как куртизанка оттащила его в сторону, к стене дома, села рядом, переводя дыхание, потом подобрала платье, оторвала от подола кусок ткани и принялась перевязывать раненую ногу господина. Сердце бешено прыгало в груди, было страшно и хотелось бежать прочь, но бросить спутника куртизанка не могла. Банда настигла бы и её, и тогда её спасением была бы только смерть. 
Господин в белом закрыл глаза, скрипя зубами от боли. Устало выпрямившись, куртизанка замерла: мимо пронеслись, отстреливаясь, незнакомые люди, а следом за ними бежали трое полицейских. Они заметили её и господина в белом, но останавливаться не стали, только один отошёл в сторонку, разглядывая застывшую куртизанку: 
– Проститутка? 
– Нет, – испуганно ответила она, пятясь назад. 
– Документы. 
Куртизанка сглотнула, зная, что документов у неё нет и быть не может, и попыталась изобразить суетливые поиски паспорта. 
– Она со мной, – вдруг прохрипел господин в белом. 
Полицейский, несомненно, видел его раны, но сухо потребовал: 
– Документы. 
– Во внутреннем кармане, – ответил господин. Куртизанка присела рядом с ним, помогла найти паспорт и протянула его полицейскому. 
Тот внимательно изучил все записи и, удовлетворённый, протянул паспорт обратно. 
– Кажется, вы ранены? 
– Ничего страшного. Заживёт, – ответил господин в белом, и полицейский, кивнув, побежал вслед за своими сослуживцами. Куртизанка проследила за ним взглядом, а потом снова наклонилась, оторвала от платья ещё один лоскут ткани и помогла господину в белом перевязать раненую руку. 
Затем он поднялся, пошатываясь, постоял у стены дома, разглядывая мостовую и лежащее поперёк неё безжизненное тело высокого господина. 
Куртизанка потянула его за собой, подхватила под руку, и вместе они побрели вдоль улицы, цепляясь за дома и заборы, чтобы ненароком не упасть.