Драгана. Сердце медведя.

Пролог

— Ты это тоже видишь, княжич? — Доброга сжал вожжи еще крепче, и красная обветренная кожа на его замерзших костяшках вдруг лопнула. Десница Великого Князя поскорее облизнул выступившие кровавые бусины и замер: не почувствовали ли твари запаха соли и железа, на который были падки. Нет, они еще были там, за рекой, на горизонте, покореженные, хромающие, словно только восставшие из могил и забывшие, как двигать костями.

— Вижу, — хрипло ответил Истом, и что-то в голосе его надломилось. До последнего он, его отец, и его дядя, и вообще все те, кто принадлежал княжескому терему Велесберии надеялись, что то были слухи. Надеялись, что это были лишь скверны, ушедшие из Родании много веков назад, или очередные кочевники, что ни разу не слыхали о Великом Князе и Родании, и потому решили, что игра стоит свеч.

— Это ведь… — потянул Доброга, вглядываясь в розовый туман: там, на востоке, за Озером Памяти, уже поднималось осеннее солнце, а дети Чернобога до сих пор были здесь, и все им было нипочем.

— Щелкун, Мстырь… — кивнул головой княжич, и тяжесть легла на его грудь, увешанную ленточками — по одной за каждое триумфальное возвращение с битвы. — Мы даже не сможем их проводить в последний путь, как героев. Я ведь вырос с ними, я вместе с ними кашу ел.

— Погребальный костер им точно светит, — Доброга скривил нижнюю губу, изображая обратную улыбку, скорее гримасу. — Нет, ну ты уловил эту игру слов? Прости, знаю… не к месту…

Истом посмотрел на Доброгу большими медовыми глазами и ничего не ответил. Взгляд сказал все за него: он не сможет, он не пойдет к ним, и дело не в трусости. Они его друзья. Когда-то были друзьями как и… людьми.

— Такого раньше не было, — к Доброге и Истому подъехал верхом и молоденький оруженосец Комар. Его прозвали так за говор: Комар скорее пищал, чем говорил. Да и сам он был совсем маленький, щупленький, словно ребенок. Многие удивлялись, как он вообще что-либо выдерживал на своих хрупких плечах. — Наши никогда не обращались… Дело плохо. Плохо же, княжич? — он обращался к Истому. — Плохо, да?

— Будет тебе, Комарчик, — Истом нахмурился, но на оруженосца даже не поглядел.

— А ведь он прав, — ответил Доброга. — Дело такое: или твои друзья всегда были на черной стороне, но умело притворялись, или их сделали таковыми сейчас.

— Укусили? — предположил Истом. — Раньше от такого не обращались, а погибали, — он покачал головой.

— У нас нет времени голову ломать. Скоро лед встанет, и этим тварям уже ничто не помешает перейти реку.

— Справимся. Как и раньше справлялись.

— Как раньше уже не будет, — Доброга начал разворачивать коня в обратный путь. — Нужно доложить Великому Князю.

Троица двигалась обратно в столицу через густой хвойный лес, когда Комар вдруг задал вопрос, от которого и Доброга, и Истом опешили.

— А зачем Щелкун и Мстырь вообще перешли Мост Богов? Как они оказались на той стороне? Я слыхал…

— Что ты слыхал? — грубо перебил его Доброга. — Хочешь намекнуть, что они лазутчики?

— Нет, десница, ни в коем… — виновато прожужжал Комар. — Я просто слыхал, что скверны задумали…

Сквернами велесберцы называли тех, кто давно ушел из Родании и отказался от подданства Великого Князя. Они слыли предателями и жестокими убийцами, жили на самом западе в топких болотах.

— И что же они задумали? — заговорил Истом, он все же хотел услышать эти слухи лично.

Комар тут же почувствовал себя увереннее, будто получил право говорить и ничего за это ему не будет. А ведь будь на месте Истома Великий Князь, Комару тут же вырезали бы язык.

— Люди говорят… не я, княжич…

— Ну?

— Говорят, скверны верят в легенду о дневнике Великого Охотника… в нем написано, как можно убить… убить… — далее Комару не хватило смелости говорить. Доброга пожирал его взглядом.

— Если бы это было так, Великий Князь сам бы его уже давно нашел. Ведь именно так можно было бы покончить и с детьми Чернобога, — однако отвечал он спокойно и непринужденно.

— Как знать, десница? — Комар пожал плечами и неумело объехал овраг. — Чернобога давно нет, как и других богов. Так кого убивать теперь? Кому они служат?

— Осторожно! — хором закричали Доброга и Истом, когда оруженосец не углядел за другим обрывом, и конь, подвернув ногу, тут же скинул своего всадника, чтобы уберечь себя.

— Вот же шельма! — Доброга спешился и побежал к обрыву, с которого уже катился Комар, визжа и вскрикивая от боли.

— Выживет! Не высоко, — спешился и Истом, осторожно подошел к деснице.

Комарчик уже перестал лететь, но он совсем не управлял своим телом, и оно целилось прямо в обломленную ветку ели.

— Осторожнее! Пригнись! Дурачина!

Но было поздно. Ветка вошла в шею оруженосца и пронзила ее насквозь. Комар, пытался освободиться, но его телом овладели судороги, и он, захлебываясь кровью, только дрыгал ногами и извивался.

— На ровном месте! — рыкнул Доброга.

Истом тут же побежал к спуску, но десница остановил его за плечо.

— Погоди.