Дракон и его девушка

Глава 1

- Дана, Дана, скорее!

Лаймон бежал, размахивая руками, спотыкаясь, - глаза вытаращены, волосы взъерошены. Внутри мгновенно все замерзло и оборвалось. Вскочив со скамеечки, я опрокинула корзину, ягоды рассыпались.

- Альдор?

- Да!

Я подобрала подол и помчалась за братом к дому.

Только бы успеть. Зачем только вообще ушла? Надо было оставаться с ним. Но еще утром ничего не предвещало конца. Конечно, все мы знали, что дни дракона сочтены, что его время пришло, но каждое утро молили высшие силы: пожалуйста, только не сегодня, хотя бы еще один день. Так трудно проститься с тем, кого любишь.

Проснувшись, Альдор вышел во двор, потом выпил молока и вернулся на свою лежанку. Я сидела рядом и вязала Лаймону теплые чулки, но мама попросила набрать ягод на варенье.

- Иди, Дана, - Альдор дотронулся лапой до моей руки. – Я подремлю.

Наклонившись, я поцеловала его в нос, взяла корзину и вышла в сад. День был жарким и душным, на горизонте, предвещая грозу, собирались лиловые тучи. Я пыталась отвлечь себя мыслями о всяких приятных пустяках, вроде нового платья или соседа Циприана, но на душе было тяжело. И когда прибежал Лаймон, мне сразу стало ясно, что случилось.

Альдор лежал с закрытыми глазами, дыша тяжело и редко. Синие крылья и гребень побелели, и означало, что надежды больше нет, счет пошел на минуты. Я успела – попрощаться.

Мама рыдала в голос, отец тоже был расстроен, хотя больше из-за того, что горе у нас. Мужчины никогда не были связаны с драконами так сильно, как женщины. Даже Лаймон, который любил Альдора, все же признавал: он – мой. Точнее, наш с мамой. Она нашла драконье яйцо и растила детеныша, а тот, когда повзрослел, стал нянькой ее детям – мне и Лаймону. И теперь все должно было повториться. Так уж повелось в нашем городе с древних времен: сначала девочки заботятся о драконах, а те потом нянчат их детей.

- Не плачь, Нирана, - тихо сказал Альдор, приоткрыв глаза. – Все так, как должно быть. Все мы рождаемся и умираем. Встретимся в другом мире. Мне пора.

Первым к нему подошел отец, поцеловал в лоб и уступил место Лаймону. Тот, судорожно всхлипывая, обнял дракона, после чего пришла наша с мамой очередь. Попрощавшись с Альдором, мы сели рядом и держали его за лапы до самого последнего вздоха.

- Вот и все, - прошептала мама, вытирая слезы.

Я понимала, что она плачет не только по своему любимцу, но и о себе тоже. С той минуты, когда умирал первый дракон девочки, ее называли девушкой, независимо от того, сколько ей было лет: десять или двадцать. Когда умирал второй, женщина становилась… нет, не старухой, конечно, но считалось, что ее молодость уже прошла. Маме исполнилось тридцать пять, и наверняка ей было больно от того, что три возраста из пяти уже позади. Оба ее дракона ушли в иной мир, а дочь больше не была ребенком. Конечно, у нее оставался шестилетний Лаймон, но сыновья всегда жили своей мужской жизнью, больше тяготея к отцам.

- Тебе повезло, Дана, - сказал отец, когда, накрыв Альдора покрывалом, мы вышли из комнаты. Утром нам предстояло похоронить его на драконьем кладбище за лесом.

- Повезло? – с недоумением переспросила я.

- Не придется ждать следующего лета, чтобы отправиться за яйцом. Солнцеворот через неделю. Только не забудь записаться в магистрате.

Повезло… Я предпочла бы, чтобы Альдор не умирал. Никогда. А раз уж это невозможно – не искать ему замены. Но кого интересовали мои желания? Ни один мужчина Хайдельборна не возьмет в жены девушку без дракона. Если по какой-либо трагической случайности погибал питомец замужней женщины, это было горем. Но если его лишалась девушка, ей советовали покинуть город и поискать счастья в других краях.

Раз в год, в день весеннего равноденствия, все достигшие зрелости драконы собирались на большой поляне за рекой. Туда же прилетали самки, жившие стаями на севере, и выбирали себе пару. Затем они копали в песчаном обрыве норки и откладывали по одному яйцу, после чего снова улетали. В день летнего солнцеворота все девочки, ставшие в этом году девушками, шли на речку за драконьими яйцами. Забирать из нор можно было только зеленые. В желтых росли перелетные самки-кочевницы, которые, в отличие от самцов, никогда не становились домашними. Через три месяца из яиц, и в речном песке, и в гнездах из сена, вылуплялись детеныши. Если в семье было несколько дочерей, то и драконов, разумеется, столько же – у каждой свой.

Девушка давала питомцу имя и заботилась о нем, пока не выходила замуж. После этого они менялись ролями: теперь уже дракон становился ее помощником во всех делах, а когда появлялись дети, брал на себя большую часть хлопот как нянька и защитник, друг и воспитатель.

Я помнила Альдора столько же, сколько и себя, он всегда был рядом, присматривал, играл со мной, отвечал на тысячи моих вопросов, позже учил читать. Забравшись к нему на спину, я поудобнее устраивалась в седле, и он взлетал над улицами. Иногда мы отправлялись в сад, где дети играли, а драконы общались между собой, но я больше любила прогулки за город, над лесами и полями.

- Ты всегда будешь со мной? – спрашивала я, обнимая Альдора за шею.

- Нет, Дана, - вздыхал он. – Мы живем недолго. Уже очень скоро нам придется расстаться. Я отправлюсь в иной мир, а ты будешь растить другого дракона – для своих детей.