Драконий коготь, заячье сердце

Глава 1

Конец лета 1893 года.

Август выдался не по сезону холодным. Северный ветер свистел в высоких соснах, пригнанные им тучи часто изливались холодным дождём. И хотя днём сквозь рваные облака иногда показывалось солнце, ночи приносили промозглую сырость. То там, то здесь среди зелёной кроны проступали ржавые пятна пожелтевшей листвы. Лето подходило к концу.

Стоя у ворот постоялого двора, молодая женская фигурка пританцовывала с ноги на ногу и зябко куталась в лёгкую летнюю накидку. Её элегантный, но непрактичный наряд выдавал столичную барышню, по непонятным причинам оказавшуюся в северной глуши.

Извозчик, вскочивший на козлы стоявшей рядом брички, окрикнул девушку громким басом:

— Лошадки готовы. Можем выезжать!

Девушка подхватила перепачканные дорожной грязью полы платья и без промедления залезла в кузов. Быстро смеркалось, а застрять ночью в карельском лесу совсем не хотелось.

— Как звать-то вас, барышня? — молодой извозчик с конопатым носом был не против поболтать.

— Лидия… — девушка помедлила, не желая раскрывать незнакомцу свою фамилию.

— Во-о-о как! Лида, значит? — мужчина протянул с интересом. — И не страшно вам, барышня, одной в такую даль ехать? Чего это вас понесло на севера? — он щербато улыбнулся, развернувшись к своей пассажирке.

— Нет, не страшно, — Лида была готова к таким вопросам, так что нисколько не смутилась. Объясняться с попутчиками по поводу своей личной жизни вошло к ней в привычку. — А еду я работать учительницей в сельской школе. Закончила институт, и мне пообещали место у вас в Олонецкой губернии, недалеко от Петрозаводска.

Извозчик присвистнул.

— Ого, вот так пассажирка мне попалась! Важным делом занимаетесь, Лидия! «Ученье — свет», как грится! — блеснул он познаниями, желая произвести впечатление на столичную штучку.

Ах, если бы этот молодчик знал, кого он везёт в своей колымаге…

***

Девушку и правда звали Лидой. Точнее, Лидией Александровной Бестужевой. Истинная дочь своего отца, она всегда была бунтарской по натуре. Вместо счастливого замужества она выбрала стезю науки, да не абы какой, а магической! Да-да, Лидия Бестужева была самой настоящей ведьмой, хотя сама она предпочитала называть себя колдуньей. Закончила Институт Благородных Волшебниц с отличием и отправилась гордо нести светоч знаний в отдаленные уголки Отечества.

Впрочем, у её скоропостижного отъезда из столицы была и другая, менее благородная причина. Папенька, и без того находившийся у Императора на карандаше, в очередной раз умудрился попасть в немилость при дворе и, вместе со всеми домочадцами, был сослан на Кавказ на необозримый срок. Только-только закончившая учебу Лида решила: раз путь в отчий дом ей теперь заказан, то есть смысл опробовать себя на практике где-нибудь подальше от Петербурга. Там, где никого не будет волновать её фамилия и где не придётся оправдываться за папенькины прегрешения.

Повезло, что Лида была на хорошем счету у директрисы заведения, где она обучалась. Капитолина Сергеевна с пониманием вошла в положение опальной княжны и порекомендовала той место учительницы устной магии — волшебной дисциплины, отвечавшей за чистое произношение заклинаний. Со слов Капитолины Сергеевны, директором этой школы был выдающийся, но крайне эксцентричный колдун, который специализировался на магии трансфигурации. В юности директриса и сама была ученицей у этого именитого чародея и знала его сильные стороны не понаслышке.

— Господин Розенблат прекрасный человек, вот увидишь! Я отправила ему письмо, интересуясь о наличии вакантных мест, и сегодня получила ответ. Он сообщает, что будет рад принять тебя. Это большая честь для нас!

Последние слова она произнесла с таким воодушевлением, что Лида поняла: директриса боготворит своего бывшего наставника.

«Что же там за колдун такой, если даже эмансипированная женщина вроде Капитолины Сергеевны на него молиться готова?» — скептически подумала про себя Лида, стараясь не проявлять сомнения на лице.

— Представь себе, сейчас ему должно быть уже больше ста лет, а он все ещё в здравом уме и с успехом управляет школой! — директриса с нежностью разглядывала вензеля затейливого почерка, которым было написано письмо. Она развернулась к Лиде и, глядя прямо ей в глаза, произнесла:

— Смотри не опозорь меня!

***

Лида поежилась то ли от вечерней стужи, то ли от холода, которым веяли слова директрисы. Для успокоения нервов девушка раскрыла дорожный саквояж, ещё раз перебрала свои бумаги, необходимые для поступления на службу, достала крохотное дорожное зеркальце и принялась прихорашиваться.

Кудряшки на висках, наскоро завитые утром, уже успели потерять форму. Из заколотых в высокую прическу кос начали выбиваться отдельные прядки, но это можно было легко спрятать под шляпкой. Платье помялось и перепачкалось. Тут уже ничего не поделаешь... В конце концов, не будет же именитый колдун принимать её впотьмах, а на утро она успеет освежиться сама и поменять свой туалет.

Лида так скрупулезно рассматривала свое отражение, что едва не пропустила нужное место.