Древесник

Древесник

Было это в те стародавние времена, когда помыслы людей были в одной силе с силой слова, а сила слова была на равных с силой деяния. И было так, что если честны и прямы были помыслы и желания людей, то исполнялись они всесильными духами, коих никто никогда не видел, но кого почитали от мала до велика – от северных морей до южных степей.

*   *   *

И было так... Оборонялись защитники одной северной крепости от западных захватчиков вот уже сколько дней и ночей подряд, хватило бы того времени честной жене на то, чтобы зачать и понести младенца, да родить его. Но было бы горьким то рождение, даже если прежде мечтали об этом младенце день и ночь и много месяцев все, кто в семье этой живет, ибо нынче голод и плач ежечасный были во всей крепости, и не было семьи, в которой бы не стенали по погибшим.

И вот настал тот черный день, когда не стало в крепости еды; последние куски хлеба и воду делили между детьми и воинами. Первым – чтобы выжить, вторым – чтобы были силы держать оружие в руках. Стали советоваться меж собой командиры крепости – что делать, чтобы не помереть страшной голодной смертью. Ведь не станет скоро хлеба и воды даже для детей и воинов, а старики и женщины уже уходят в Серые Долины смерти. И порешили, что уведут тех, кто не в силах сражаться, тайными тропами. А для того, чтобы не погнались за отступающими враги, остающиеся воины должны их внимание на себя отвлечь и задержать как можно на дольше. Понимали защитники крепости, что последней станет для них эта битва; ведь некуда им отступать, неоткуда помощи ждать, не придет она ниоткуда – ведь всю страну эта черная беда охватила.  Но не было страха в сердцах защитников крепости; лишь за своих близких, умирающих с голоду, боялись они. Потому и поддержали решение командиров, согласились с ним.  А вот те, кого намеревались спасти, воспротивились – потому как не хотели они покидать своих близких, бросить их в трудную минуту без поддержки. И женщины, и старики и даже малые дети горели желанием помогать воинам, отомстить врагам с запада за порушенные дома, за сожженные земли, за убитых. И с большим трудом уговорил их главный командир уйти из крепости.  Говорил он, что не может дать погибнуть женщинам – потому что они должны будут продолжить род людской; старикам – потому что с их смертью уйдут старые знания и мудрость, а без мудрости и знаний о прошлом не может быть доброго будущего; ни детям – ведь они и есть это самое будущее.  И говорил он, что мало осталось провианта, и сложно теперь стало делить его; а если не будет еды, то не будет у людей сил помогать воинам-защитникам. И говорил старый командир, что ежели доберутся люди до мест хоть чуть более безопасных, то будет там еда, и будут силы продолжать борьбу с врагом.

Ушли слабые из крепости.  Ушли тайной тропой, о которой не было известно врагам, а защитники в атаку пошли. Не надеялись они прорвать кольцо вражеских войск, но лишь отвлекали врага – чтобы бросил он все свои силы на битву, и не осталось бы у него возможности и времени преследовать беглецов. Удалась хитрость старого командира – бросился враг всеми силами на отважных защитников крепости так, словно вся жизнь вражеская, все цели и помыслы были лишь в том, чтобы сломить упрямцев, завоевать крепость. Но ни на миг, ни на метр не отступили смельчаки, не уронили чести своей, не предали ни родины, ни долга. Но все же слабела сила защитников.

И вот ворвались враги в крепость. Отдал старый и уже смертельно израненный командир приказ: назад ни шагу, не отдавать ни пяди земли. И вновь закипел страшный кровавый бой. Выполняли защитники крепости свой долг перед родиной; гибли сами, но забирали с собой по пять, семь, десять вражеских жизней. И остался наконец в живых лишь один боец. Убить бы его врагам, да радоваться победе. Но не чувствовали себя победителями западные захватчики – ведь не было в крепости ни единого трупа мирных жителей. А, значит – ушли они как-то и куда-то, и будут мстить. Решили захватчики у последнего живого да плененного защитника крепости вызнать куда ушли люди. Подступились к нему.

Стоит перед вражеским командиром совсем молодой воин – почти еще мальчик: плечо навылет прострелено, руку переломанную да без кисти к груди прижимает, в лице ни кровинки, лицо белое – как полотно свежевыстиранное, дрожит паренек от боли да от слабости качается – вот-вот упадет. Но губы, в кровь искусанные, сжаты упрямо; глаза яростью боя да ненавистью к врагам горят; голова гордо вздернута, взгляда воин не отводит. Не склонится такой перед врагом, не станет о пощаде просить.

Сказал вражеский генерал, что ценит такую верность своему народу, но теперь она для воина бесполезна; потому что как полноводная река заполняют западные захватчики всю страну, а уж крепость и вовсе уже заняли. И сказал вражеский генерал, что все равно найдут его войска беглецов, а потому нет юному защитнику смысла молчать и скрывать тайну. И если скажет он – куда ушли люди из крепости – то залечат лекари генерала раны воина, и получит тот большую награду, и возьмет генерал его в свое войско, и получит храбрец высокий титул и много солдат под начало.

Но только улыбнулся побелевшими от боли губами юный воин. Знал он, что было время у беглецов, чтоб пройти тайными тропами и достигнуть безопасного убежища. И знал он, что ложью окажутся все посулы врага, а молчанием – как оружием можно и убить неприятеля и спасти тех, кто доверил тебе свои жизни. 

И сказал вражеский генерал, что коли не откроет юный воин секрета, не скажет – куда ушли беглецы, то подвергнут его самого самым страшным и жестоким пыткам, которые может представить себе человек.  Побледнел воин, но не поддался угрозам так же, как и не поверил в обманные обещания захватчиков. Великий гнев охватил черную душу вражеского генерала, и приказал он пытать юношу, пока не скажет тот – куда ушли беженцы из крепости.

 Сковали воина стальной цепью, бросили в глубокий колодец, где по шею было воды; и много дней подряд вытаскивали на страшные мучения. Уже и вода в колодце стала красной от крови, и цепь кровью проржавела; но молчал юный воин, не выдавал своей тайны. Много раз уходило от него сознание, но каждый раз вражеские лекари –палачи возвращали смельчака к жизни, чтобы продолжить пытку, чтобы ответил он наконец на вопросы генерала.