Другая сторона зимы

1. Ла-ла-ла

Лалала-лалала-ла-лала-лала… Я сошла, я сошла, я сошла с ума — пел внутри меня здравый смысл на мотив «Рождественских бубенцов». Ноги бежали по лестнице неуклюже, прямо как щелкунчики. Чемодан своими несчастными колесиками отсчитал уже три десятка ступеней, но я не могла ни сбросить звонок, ни продолжить разговор в лифте с соседями без опасения, что те не вызовут мне санитаров.

Встречать Новый год в психушке я не согласна, уж лучше на работе. Хотя дурдом дома обеспечен мне в любом случае.

— Елена Ивановна! — шептала я в телефон не своим голосом. — Вы понимаете, что просите меня доставить вам под елку Деда Мороза!

— Я прошу тебя всего-лишь сходить по адресу. Неужели так сложно?

— Вам ответили, что такой там больше не проживает. Вам мало такого ответа?

— Мало! Тебе скажут больше. Я знаю. Вот знаю… А ты молодая и не знаешь, что такое одиночество, и не дай бог тебе узнать…

Знаю, но не скажу… Бабка вся ушла в свою юность — с головой, там дурь дурью погоняет. Ее больше никто не интересует, кроме первой несчастной любви.

— Ну чего вы хотите? У нас по статистике мужики раньше баб умирают. Если он жив, то счастливо женат…

— Да мне только увидеться, — зазвучала Елена Ивановна еще несчастнее. — Я уже и на билет до Питера накопила. Просто увидеться. Перед смертью. Я ведь так его любила…

— Ладно, я схожу… — выдохлась я от разговора и от пробежки по лестнице до шестого этажа с тяжеленным чемоданом.

— Матери только не говори!

— Да уж не скажу…

Мать открыла дверь, когда я уже сунула телефон в карман расстегнутой куртки.

— Лифт сломался? — оценила она мой растрепанный запыхавшийся вид.

— Я сломалась. Тело болит, душе легче…

Я поставила чемодан к стене и закрыла дверь на все засовы, как и душу.

— С наступающим, мам…

Она стояла передо мной не со скрещенными руками, но ее кулаки в карманах фартука были куда страшнее.

— Еще две недели…

— Десять дней, мама. Всего каких-то десять дней.

— Ульяна, он хороший парень…

— Мам! — вот тут я взвыла.

И вместо того, чтобы размотать болтающийся на шее шарф до конца, мне вдруг захотелось превратить его в удавку.

— Ты его в глаза не видела. Я никого домой не привожу!

— Я подписана на него Вконтакте!

— Боже, мама… Это мой выбор. Мы не съезжались, я просто переехала к нему на время ремонта в моей комнате. Все.

— Так вы не расстались?

Господи, моя мать чуть не прыгала от радости. К счастью, чуть, а то бы ее центнер пробил пол, и не на одном нашем этаже.

— Мам, я не знаю, — повесила я пальто на вешалку, но не нос. — Нет, знаю, — снова смотрела я в ее озабоченные глаза. — Он не мой человек. Зачем мне тратить на него время, зачем?

— Потому что тебе тридцать лет, Ульяна. Тридцать! Я хочу, чтобы ты наконец нашла свое счастье.

— Выйти замуж — это не счастье, это наказание!

— Спроси у своей Польки, она счастлива… Замужем.

— Спрошу, — схватила я чемодан после домашних тапочек. — Через год или два. Мам, счастье не в наличие мужика. Счастье — внутри нас. И сейчас без мужика я счастлива.

— По тебе не скажешь…

— Потому что я приперла двадцать кило на шестой этаж без лифта! Мам, не порти мне новогоднее настроение.

— У тебя его нет.

— У меня оно будет! Вот увидишь! И счастье у меня будет. Оно у меня есть. У меня есть я и отремонтированная комната! Что еще мне надо?

Через минуту она дала мне ответ, ввалившись в комнату с чашкой перетертого с сахаром фейхоа.

— Поешь витаминов, чтобы снова не заболеть под Новый год.

Не заболею. Мне Деда Мороза нужно искать — тут не до соплей. Чтобы у кого-то было новое счастье, а мне и со старым хорошо. Но я сама не старая — мне всего тридцать. И комната новая, хотя ей уже пятьдесят лет с рождения. Но сейчас у нее новые стены — белые.

Еще я закрыла батарею, устроив на широком подоконнике выставку цветов. Придвинула вплотную кровать, перегородила комнату барной стойкой, низ которой превратила в книжный шкаф, а верх — в рабочую поверхность. Нашлось место даже для диванчика — такие называют софой любви, потому что двое на ней могут уместиться только друг у друга на коленях. И журнальный столик есть, сейчас правда он превратился в елочный. Я притащила елку в рюкзаке — настоящую, в горшке.

Она родилась не в лесу, а в оранжерее, а расти будет у меня дома. И никто ее не срубит, ничто ее не подкосит, как и меня… Даже поиски Деда Мороза.

Хотя, кажется, я собьюсь с ног, ища этого деда… Блин новогодний, аж завидно. Меня б кто так искал!

Только пусть Коля не ищет. Я не умею говорить — пошел нафиг. Не умею. Пусть догадается, что все. Парни одни не остаются. До Нового года новую найдет. Я ей точно завидовать не буду, потому что…