Другие голоса

Другие голоса

Другие голоса

Я не сразу понимаю, что большой шар передо мной с двумя полукружиями по бокам – это голова профессора Вяземского. На шее – неизменный шарфик.

- Как себя чувствуете? – улыбается профессор. – Дайте угадаю. Так, будто проспали эдак десять часов без сновидений, на самом удобном матрасе в мире.

Я поднимаюсь на локтях, осматриваюсь. Моя палатка, всё та же раскладушка.

- Почему вы не предупреждаете о таких последствиях? – Недовольно спрашиваю я, спуская ноги на твёрдый земляной пол.

- Вы – один из восьмидесяти пяти процентов, которые отреагировали стандартно, - Вяземский отвечает невозмутимо. – По-настоящему неприятных или опасных реакций мы наблюдали очень мало, меньше процента.

- И если бы у меня случился эпилептический припадок или еще что похуже, вы бы сослались на пункт сто пятый устава…

- …в соответствии с которым каждый член экспедиции – часть эксперимента, стало быть, подопытный. Я вам выслал на почту материал для вашей статьи, но без фактуры вам ведь не обойтись, пойдёмте завтракать, голубчик, у нас много работы.

Уплетая яичницу, профессор в двух словах объясняет, что же со мной произошло.

- Они меняют ритмы нашего мозга. Чаще всего на дельта-ритм. Человек банально засыпает. Но это в первый раз, во второй вы можете почувствовать уже что-то другое.

- Как они это делают?

- Мы можем лишь догадываться. Учитывая, что они с нами общаются на обычном языковом уровне… воздействие идёт через другие каналы. Есть гипотеза, немного маргинальная, не для печати, и не здесь…

Мы идём по дороге от лагеря экспедиции к деревне. Продолжает Вяземский, когда палатки исследователей скрываются за холмом.

- Не для печати, но я бы настоятельно рекомендовал вам передать эту информацию руководству университета.

Я настораживаюсь. Меня предупредили о нездоровой обстановке в экспедиции, просто для сведения, но участвовать в интригах заслуженных учёных Земли сильно не хочется.

- Николай Петрович со мной не согласен, - говорит Вяземский. – Я думаю, они нас пытаются взломать. Подбирают комбинации, коды к нашему мозгу. Преуспели в изменении ритмов мозга, но… я тут провёл кое-какие исследования, посмотрите.

Я открываю на планшете файлы от Вяземского.

- Здесь, здесь и здесь. Я проводил опросы участников экспедиции, типовые, но внёс несколько своих вопросов, потом сравнил с тестами до высадки, и что вы думаете? У меня такое впечатление, что с нами играют в кошки-мышки. Влияние – неочевидное, но… судите сами.

- Этого не может быть, - я листаю таблицы, составленные Вяземским. – Роялист стал социалистом – бывает. Изменение большей части привычек – необычно, но в условиях стресса… Но сексуальная ориентация? Или темперамент? Я слышал, что темперамент у человека не меняется… Почему этого нет в отчётах Николая Петровича?

- Он не может поверить в эти цифры, но их не я выдумал. Теперь понимаете, что нужно передать руководству?

- Зачем они это делают?

- Зачем дети разбирают игрушки или отрывают жукам крылья?

Деревню слышно издалека. Переливы и перепевы, странные звуки, стрекочущие, шипящие и свистящие, постукивания и клёкот. На встречу нам выбегают дети, гурьба босоногих аборигенов, они не отличаются от взрослых ничем, кроме размера. Такие же непроницаемые безносые лица, неловкие движения многосуставчатых конечностей. Профессор достаёт из кармана лакомство, раздаёт вопящим детишкам.

- Кажется, меня тошнит, - шепчу я Вяземскому на ухо.

- Не выдумывайте, это самовнушение. С вашими ритмами они разобрались, как и с парасимпатическими рефлексами. Теперь они играются с чем-то поглубже. Когда вернёмся – пройдёте тест для самоконтроля, удивитесь.

Мы идём по единственной улице деревни, осаждаемые детворой. Машем старикам, сидящим около жилищ, Вяземский обменивается знаками и песнями с аборигенами.

- Язык у них простой для такого воздействия, не так ли? Я бы сказал, что похож на китайский.

- Каким бы китайский стал через несколько тысяч лет, при условии отсутствия технологий, и если бы вобрал в себя вокал всех языков мира. И если бы в речевом аппарате китайца добавилось пятьдесят зубов, два языка и три отдельных горла для разных октав…

- У вас неплохо получается… стрекотать.

- А вы сами попробуйте? – Сложите губы так, язык крепко прижмите к нёбу, а теперь…

Я издаю свист, и слышу вокруг себя довольный клёкот, кажется, мне отвечает вся деревня. В горле першит, я кашляю, всё сильнее, прикладываю ладонь ко рту, и вижу кровь.

- Зачем вы меня привели сюда? – Через хрип спрашиваю я Вяземского.

Профессор разворачивает свой шарф. Я вижу три большие шишки, будто вздутые лимфоузлы, они пульсируют, Вяземский издаёт длинную трель.

- Как видите, они умеют не только менять настройки нервной системы. – Слышу я человеческий голос Вяземского. – У меня новое горло сформировалось за три месяца. Можете теперь представить их возможности? Знаете, что вы свистнули? «Научите меня». Вот они и научили.