Другой бог

1

Каждый поворот событий и изменение в твоей повседневности приводят к чему-то новому и важному. Каждая встреча, какой бы случайной она ни была, является необходимой, именно той, в которой ты нуждаешься.

Я жила в древней деревушке, большей частью закрытой от внешнего мира. Жители ее строго следовали всем правилам, установленным сотни лет назад. Всеми основными делами в деревне ведал Совет, состоящий из уважаемых альф: они решали, когда начнется охота, когда и кто женится, кого и как судить и наказать. Альф в Совете было немного, от этого занимаемые ими должности приносили семьям почет и неизменный авторитет. Все альфы деревни были мужчинами.

Омеги в Совет не допускались, просто потому что считались слабыми и себе на уме. Зато им принадлежала вся духовная власть в деревне – храмы, жрицы, богослужения – все это было в их ведении. Немногочисленные женщины-омеги руководили духовной жизнью поселения, принимая на службу наиболее подходящих кандидатов из омег и обычных селян. Альфы считались недостаточно тонко настроенными для общения с божественными силами.

Люди из внешнего мира редко допускались в деревню, большей частью местные торговцы выезжали для встреч на границе, где были созданы специальные пункты обмена и торговли.

Наше селение считалось хранителем древней веры, а наши жрицы – одними из самых могущественных на континенте. Поэтому все здесь так охранялось, блюлось и поддерживалось. В общем, мало кого впускали и мало кого выпускали, чтобы сохранить все то, что хранилось поколениями до нас.

Моя мать – бета, библиотекарь и архивариус при Совете, одна из нескольких женщин, допущенных к Совету так близко, отец – тоже бета и один из охотников, уходящих на несколько месяцев в лес добычей. Я же родилась омегой, омегой себя чувствовала и мечтала выйти замуж за какого-нибудь сильного и привлекательного альфу, создать с ним большую семью, заниматься домом и детьми. Только вот годы шли, все друзья обзавелись семьями, а я все оставалась одна, не понимая, почему столь непривлекательна для противоположного пола.

Я работала в небольшом ресторанчике недалеко от дома, старалась быть приветливой и улыбчивой со всеми посетителями, ведь кто знает, вдруг мой суженный мог войти в наше заведение и влюбиться в меня? Но сколько бы я не ждала, не заглядывала в лица завсегдатаям – ничего не происходило. Никаких влюбленностей и даже интрижек. Моя жизнь превратилась в бесокнечную рутину: дом-работа-дом.

Мама на мои опасения и жалобы отвечала одно – скоро все будет. Я просто позднеспелая, у меня даже еще ни разу не было течки, поэтому альфы и не обращали на меня особого внимания. Потому что они меня почти и не чувствовали. Ведь омега становилась «настоящей омегой» только после первой течки, когда выражались во всю силу все ее признаки. Даже стыдно представить, как мама выясняла все эти подробности для меня, ведь и она, и отец были простыми людьми, без всех этих вторичных признаков. Как у них вообще смогла появиться я – для всей семьи было загадкой, так как в нашем роду не бывало ни омег, ни альф.

В общем, со мной ничего не происходило, и я начинала бояться, что не произойдет. Мне было двадцать три, и на меня не реагировали альфы.

Пару раз я отчаивалась и наносила специальные духи с феромонами перед вечером танцев, но особого эффекта они не давали. Да, я танцевала с каким-нибудь альфой, мы флиртовали, но затем мимо проходила настоящий полноценная омега, и все – я была забыта и заброшена. Чертовски обидно, но приходилось улыбаться и делать вид, что все в порядке. Тех, кто был не в порядке, сжирали пересуды или одиночество, и в их ряды совсем не хотелось.

За спиной надо мной смеялись, называя неполноценной. Иногда хотелось быть совершенно обычной бетой, чтобы не ждать, сама не зная чего. А тут сплошное подвешенное состояние.

Впрочем, со временем все обиды и недовольства собой сгладились и потускнели. Мне стало все равно. Нет жениха, ну и бог с ним. Нет красиво разрисованного будущего – ну и черт с ним.

А затем произошло то, что поменяло мою жизнь. Я посетила храм.

Духовные вопросы очень жестко регламентировались храмами и жрицами. Не допускались ни оскорбления в сторону богослужителей, ни святотатств, ни другая вера. Даже если человек вообще ни во что не верил – он прятал это глубоко в себе, стараясь свести свои духовные практики до минимума и держа язык за зубами. Иначе настигало порицание от остальных и наказание от жриц.

Бог нашей деревни носил имя Нноа и олицетворял благополучие, благоденствие и богатство. Я не вникала во все тонкости, так как святые книги и лекции в храме не вызывали у меня никакого интереса. Бог, превозносивший деньги и роскошь, отталкивал одним своим существованием. Мама, все же будучи верующей, пыталась в одно время мне что-то разъяснить, но бросила через несколько попыток, столкнувшись с моим тотальным непониманием.

За всю свою жизнь я только однажды была в храме, расположенном на дальнем холме и окруженном густым лесом. Снизу из деревни он едва виднелся, и только самые набожные тратили по несколько часов в день, чтобы посетить службу. Построенный из белоснежного камня и украшенный золотом – он вызывал одновременно и восхищение, и неприятие. Маленькое строение в самой деревне было куда скоромнее, там проходили занятия, на которые я пыталась ходить, но после прогуливала, убегая в лес.

Мама приводила меня в храм на холме, чтобы освятить. Мне было десять лет, в этом возрасте всех омежек приводили в храм для первого настоящего соприкосновения с богом. Помню, как жрицы в белых длинных одеяниях, украшенные тяжелым золотом, трогали меня, что-то торжественно говорили, окунали в чан с молочной теплой жидкостью, пахнущей травами и цветами, и пели, шептались, кричали…Мама говорила, что в момент освящения все омеги чувствовали божью силу, божью любовь, так как бог проходил сквозь тебя и одаривал возможностью дарить жизнь, той священной возможностью, которой обладал сам.

Только вот беда какая – я ничего не почувствовала. Если быть честной до конца, то мне и все это действо тогда показалось надутым и неестественным. Жрицы, служки и посетители храма поднимали благоговейно руки, кланялись, кричали, плакали, а я смотрела на них из чана и думала, что они притворяются.