Другой век

Другой век

Ярослав спускался по мало освещённой лестнице. Свет то и дело пропадал, то вновь появлялся. Лампочка мигала настолько часто, что казалось, она могла перегореть в любой момент. Пройдя по коридору, он был уже у самого выхода, где его ожидал охранник. Тот попросил остановиться. Это была стандартная процедура. Ярослав положил рюкзак на стол, развел руки, для того что бы его могли осмотреть. Ничего не поделаешь, того требует начальство. Которое, видит вора в каждом. По лицу охранника было видно, что и ему это не особо нравится. Осматривать, заглядывать в сумки, другими словами, вторгаться в чужое личное пространство. Ярослав все делал на автомате, ведь подобная процедура проходила каждую смену, когда ты приходишь, или уходишь с работы.
Ворота открылись, и он оказался на шумной улице, где было полно людей. Идущие с работы, школьники возвращавшиеся домой с продленки, и те, кто учился во вторую смену.
Как же незаметно лето сменилось осенью, заметил Ярослав. Только в прошлую смену он выходил в это же время, и на улице было светло, а закат только близился. Небо, во время заката, казалось невероятно красивым, и ему приносило большое удовольствие наблюдать, как солнце постепенно исчезает за чертой горизонта.
Вдохнув свежего воздуха, оглянувшись по сторонам, наслаждаясь тем, что рабочий день был закончен. А дальше его ждал спокойный вечер, и два выходных. Он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Не спеша вытянул одну и зажал между губами. Одно движение и пламя вспыхнуло. Огонь будто танцевал на ветру, качаясь из стороны в сторону. Казалось, он вот-вот затухнет, но этого не происходило. Он подкурил. Теперь в темноте виден не только его силуэт, но и яркий огонек зажжённой сигареты.
До остановки еще минут десять ходьбы. Он не стал терять времени, чтобы не опоздать на свой автобус, и поспешил, направляясь через переулки. По дорогам по-прежнему носились автомобили, из окон которых доносилась музыка. На другой стороне толпа подростков что-то смотрела, тыча в планшет, и безумно смеялась. Он обгонял молодых парочек, которые идя за ручку, тихо о чем-то перешептывались. Делая шаг за шагом, он мимолетно оглядывал прохожих, попадавшихся на пути. Но большую часть времени брел, смотря себе под ноги.
Фонарные столбы, которые располагались примерно каждые сто метров друг от друга, вдруг начали то гаснуть, то вновь включаться. Мошки, которая скопились у самой лампы, то появлялись, то исчезали в ночи. На несколько секунд они потухли вновь, потом загорелись. Для Ярослава, это казалось очень странным. Он приостановился, чтобы оглядеться, и понять, что все-таки происходит. Но проходящие мимо люди, будто этого не видели. Ему показалось, что свет мигает, и он единственный на улице кто это видит. Но эту мысль он откинул с усмешкой в сторону, ведь такого просто быть не могло.
Когда фонари в очередной раз потухли, раздался писклявый вой сирены. Звук невероятно сильно давил на перепонки, и заставил Ярослава закричать во весь голос. Ему казалось, когда он кричит, то боль ослабевает. Затихло. Фонари вновь зажглись. Мертвая тишина.
- Что-то не так – была первая его мысль. Стало до ужаса тихо. Невероятно странно, как могло быть настолько тихо в большом городе. Огляделся. Не слышны звуки машин, с их музыкой. Никто не говорит. Не смеется детвора. Ярослав начал вертеться, и оглядываться. Постепенно осознавая, что все куда-то исчезли.
Яркий, холодный свет ударил в глаза. Будто, он вплотную сидел перед телевизором ночью, и в мгновении его включили. Вспышка ударила в глаза, отчего он резко зажмурился, испытывая сильный дискомфорт. Сначала все будто одеревенело. Сигарета выпала у него изо рта, и упав на асфальт. Яркие искры разлетелись в разные стороны, и потухли. Ноги начали подкашиваться, после чего повалился.
Будто ужасный кошмар. Пытается пошевелиться. Получается, но с трудом, пришлось приложить немало усилий. В нос бьет противный запах. Пахнет сыростью, чувствуется влажность. Стоило приоткрыть один глаз, как стало понятно, что он лежит в грязи. Приложив максимум усилий, приподнимается и садится на колени, по-прежнему находясь в ней наполовину.
Шумная повозка проезжает по левую сторону. Запряженная двумя лошадьми. Копыта бьют о рыхлую землю, и тащат повозку. Грязь разлетается в разные стороны, и часть брызгает ему налицо.
Голова гудит. Он по-прежнему не может осознать, что происходит. Может, это всего лишь сон? Неужели так вымотала работа – крутится в мыслях.
Приподнимает голову, чтобы оглядеться. Ярослав был посреди небольшой улицы, среди маленьких деревянных домов. К некоторым из них были пристроены небольшие загоны, откуда доносился свиной визг. У домов не было заборов, они просто располагались в ряд. Возле одного из таких, стояла женщина, пронзала его взглядом, перекрещивалась, при этом нашёптывая себе что-то под нос. Чуть дальше стояли дети, которые тыкали пальцами в его сторону. В их глазах можно было увидеть страх, будто перед ними предстало чудище, из сказок которыми родители пугают своих чад, когда те плох себя ведут.
Его коричневый плащ, и белая рубашка, и ярко-синие джинсы, были полностью испачканы. Он нашел силы и поднялся. Попытался хоть чуть отряхнуться, но только больше размазал слякоть по своей одежде. Оглядевшись по сторонам, он не знал в какую сторону сделать шаг. Дорога уходила в двух направлениях. В одну сторону не было видно края проселка, где он сливался с высокими деревьями напоминающие дубы, но гораздо более высокими. Другая вела, к большому замку, который скрывался за огромными неприступными стенами. Ярослав не знал куда идти, но что-то внутри подсказывало, что лучше будет направиться в сторону замка. Стоило ему сделать всего несколько шагов, как стало заметно, что из домов выползают люди. Одетые очень бедно. Рваные платья на женщинах, мужчины в одних только штанах и с босыми ногами. Дети, одетые в сорочки, которые им значительно велики. Это место напоминало площадку съемок исторического фильма.
Он плелся к замку. До него доносились голоса людей.
- Сын дьявола, мракобес, ведун, исчадье! – вот что удалось разобрать из услышанного.
Не пройдя и двухсот метров, к нему приблизились несколько людей с пиками, облачённые в латные доспехи. Среди них выделялся один, у него были меч и щит, которые он держал наготове. Доспехи его будто были чище и ухоженней, и однозначно в несколько раз надежнее.
- Взять ведуна – скомандовал, главный, указывая на Ярослава.
Направляя на него копья, они окружили его. На лицах у некоторых был виден страх, такой же, как у маленьких детей, которые тыкали в него пальцами. Но такой же страх был и у Ярослава, который был полностью потерян, и не понимал, что от него хотят, и что же он сделал не так чтобы привлечь к себе столько внимания.
Сопротивляться он не стал, они заковали его в кандалы, и под строжайшим надсмотром сопроводили через большие врата прямиком в замок. На протяжении всего пути острия копий держали возле его шеи и живота, будто опасаясь, что он может в любой момент сбежать. Весь путь он задавался вопросом, куда его ведут? Пока не они не подошли к каменному зданию, лестница которого вела глубоко вниз, где кроме тьмы почти ничего не было видно. Только слабый свет от факелов освещал эти, запутанные на первый взгляд, коридоры. Его привели в темницу. Завели в отдельную камеру, и дверь за его спиной захлопнулась. Он остался наедине с собой.
Сидя в углу и пытался все переосмыслить. Время тянулось очень медленно. Вскоре его потянуло в сон, и он задремал на сыром полу. Когда проснулся, не знал, сколько прошло времени. Сидел и думал, не понимая, прошел час или всего несколько минут? Окон не было, только каменные стены. И одна-единственная дверь, которая была заперта. Вскоре он начал кричать, но на его крики никто не отзывался. Через какое-то время, в небольшое отверстие в двери просунули воду, молча, ничего не говоря. Все время нахождения в темнице, Ярослав то отключался, то приходил в себя. Начинал бредить, и что-то бурчать. Уже не понимал, потерял сознание, или засыпает.
Вскоре дверь распахнулась. Кто-то подхватил его под руки, и потащил. Не имел никакого представления, сколько прошло времени, с момента как его сюда привели. Волоком его тащили двое стражников, под ногами он чувствовал лестницу, ведущую на поверхность. По мере их подъема, доносились странные возгласы людей. Будто всех собрали на площади.
Когда все же они поднялись. Яркий дневной свет ослепил его. Колючая боль пронзила его глаза после нахождения в полной темноте. Ярослав не знал, но в темнице его продержали ровно трое суток, давая одну только воду.
- Сжечь, убить ведьмака, исчадье, вестник бед – кричал народ, казалось, дай им волю, они разорвут его на части.
Его притащили к большому столбу, и привязали руки выше его головы, и надежно закрепив. Ноги по-прежнему подкашивались, и большую часть веса держали руки. Когда зрение более ли менее начинало приходить в норму, снизу он увидел, толпы людей всех возрастов, а под ногами гору уставленных веток. Это народ злостно выкрикивал гнусные фразы. Ярослав не понимал, за что они хотят его сжечь, виной то его белые волосы, или одежда, или что-то, о чем он и не подозревает. Ему просто хотелось, чтобы это оказался всего лишь сон.
- Успокойтесь жители Гринделла! – воскликнул мужчина в сером одеянии, и поднял руку. Весь шум в толпе в мгновении ока прекратился.
- Все вы видите кто предстал перед вами сегодня. Вестник бед. Вестник несчастья. Тот, кто сеет смерть и погибель, само исчадие ада во плати перед вами. Именно в этом году была засуха. Теперь мы голодаем. Наши дети умирают. Мы не должны страдать – во весь голос молвил старец – Именем и властью данной мне инквизицией, и королем Робаром вторым. Мы предадим тело ведьмака сожжению.
Нет – завопил после услышанных слов Ярослав, после всего бреда сумасшедшего старика. Он, кричал во весь голос, пытаясь вырваться, но кандалы, прикрепленные к столбу, не поддавались. Он пытался до последнего, пока силы не покинули его тело.
Старик махнул рукой, и двое стражников подошли с обеих сторон. Поднесли пламя факелов к сложенным ветвям, под ногами вестника смерти. Сначала было больше дыма, чем огня. Но с каждой секундой, пламя набирало мощь, и двигалось все быстрей. Скрежетали ветки под мощью огня, скрежет которых нарушал только крик ведьмака. Он до последнего думал, что это сон, шутка, что угодно, только неправда. Думал до того, пока огонь не соприкоснулся с его телом.
Пламя угасло окончательно спустя несколько часов. Ветер обдувал частицы пепла, оставшиеся на месте сожжения. И разносил повсюду.