Друзья и Враги. Демоны наших душ

Дорога на Сирту

***

1423 год от Пришествия Скирии.

27 Августа (иль)

Аркет. Дворец Правосудия

Небольшая камера, похожая на куб. Без дверей и окон. Лишь под потолком, в одном из его углов, тускло светит единственный фонарь-фаер, и в центре – отверстие – люк, в данный момент закрытое плотной крышкой.

В камере один человек. Парень. Мальчишка лет четырнадцати, сейчас лежащий на подстилке из соломы и тупо смотрящий в темноту на почти не видимый с его положения потолок…

Немного болит левый бок, и в ухе правом до сих пор звенит. Волчары особо не церемонились. По лицу-то со злости врезали, а вот ниже шеи свои удары отработали по полной…

Ну да ладно. Все это заживет. Вот выкупит его Ночная гильдия, и можно вздохнуть спокойно. Конечно, выкуп отрабатывать придется, но ведь он всегда на хорошем счету был. И получалось у него неплохо…

Чего тогда он здесь делает, если все хорошо было? В камере три на три?

Что поделать. У любого бывают ошибки. Ну, позарился он на кошель, не подумал, не просчитал. А тут волчары навалились. Да и хозяин кошеля оказался каким-то уже больно истеричным. Никогда не видел, чтобы мужчина так кричал. Вот из-за него он и угодил в эту камеру. Не будь этого крика – волчарам и предъявить-то ему было бы нечего. Он ведь успел от кошеля избавиться. Как пришло, так и ушло. Впрочем, место, куда он его скинул, вряд ли проверять будут. А это дает шанс сразу с долгом за выкуп расплатиться. Кошель ведь тяжелым был, богатым. Как вообще люди с такими деньгами на улицу выходят? Или не бояться ничего, или просто не жалко им…

В общем, ночь потерпеть можно. А завтра ночники его выкупят – и он забудет эту камеру как страшный сон…

С этими мыслями и заснул, а проснулся от скрежета открываемого люка…

Ну вот, он же говорил…

Люк открылся, и в камеру спустилась деревянная лестница:

– Давай на выход! Заждались тебя уже! – послышалось сверху.

Сон как рукой сняло. Парень вскочил и быстро к лестнице, и наверх…

Правда, наверху что-то странное стало происходить. Он неплохо запомнил, где вход – он же – выход – находится. Но его повели не туда, не в комнату для выкупленных ночниками (она как раз перед выходом и находится), а в совершенно другую сторону. И еще, кроме всего прочего, нацепили на его руки и ноги довольно увесистые наручники и кандалы, двигаться в которых было практически невозможно.

Он продолжал надеяться на выкуп до последнего момента. Но – нет. Его прям-таки втянули (слишком медленно шел – ну да, с таким-то грузом на теле) – в большое помещение, под возглас: «Следующий!». Засунули в узкую клетку, в которой даже присесть было некуда. И только после этого он понял, где оказался…

В суде!

В помещении, освещаемом солнечным светом из больших, высоких окон, имеющих тяжелые, но сейчас открытые ставни, находилось всего несколько человек.

Парнишка в клетке. Охранник рядом и двое за судейским столом. Один в мантии судьи о чем-то тихо разговаривал с богато одетым мужчиной, сиреневый камзол которого так и сверкал золотой окантовкой, и который чуть ли не возлежал на столе, чтобы слышать и быть услышанным. Судья явно понимал и соглашался с говорившим.

Наконец, разговор их был закончен. Богатый мужчина сел за небольшой столик, рядом с судейским возвышением. И как бы невзначай шляпу свою странную с очень широкими полями потеребил, то ли примял, то ли разгладил. Мальчишку очень этот момент зацепил, ему даже показалось, что он уже где-то видел эту шляпу.

Но судья не дал времени на раздумья.

Тут вообще все двигалось очень быстро…

Председательствующий как-то очень безжалостно взглянул на парнишку и повернулся к еще одному человеку, присутствующему здесь, который тут же встал и сообщил:

– Слушается дело Нэя, вора, состоящего в соте дядюшки Отоя, пойманного с поличным вчерашним днем 26 августа (иль).

Судья-председательствующий на это заявление секретаря сморкнулся, сморщился, посмотрел еще раз на Нэя (теперь уже брезгливо) и почти без раздумий проговорил:

– Нэй, вор, состоящий в соте дядюшки Отоя, приговаривается к пожизненной каторге в каменоломнях Сирты. Наш город и наши уважаемые граждане не должны страдать от таких вот мерзких тварей, – при этом его лицо еще больше сморщилось, и он продолжил: – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! – и молоточек в его руке звонко ударил по подставке, ознаменовывая тем самым окончание процедуры приговора.

– Следующий! – проговорил объявляющий присутствие секретарь.

И все?

Нэй как истукан застыл в клетке, и охранник вытаскивал его, как какую-то деревяшку. Чуть ли не под мышку взял…

Но этого не может быть! Ночная гильдия должна была его выкупить! Что он не так сделал? За свои четырнадцать лет он ни разу – ни словом, ни делом – не дал повода в себе усомниться. Он всегда следовал писанным и неписанным правилам Ночной гильдии Аркета. За что его так?

Нэю захотелось расплакаться, но слезы совершенно не хотели течь из глаз. А они чем-то могут помочь, эти слезы? Нет, конечно.

И что вообще способно ему помочь в этой ситуации? Ничего! Он слишком мал, чтобы что-то решать и что-то обещать, кому бы то ни было. А значит…

Значит, впереди его ждали каменоломни Сирты!

Ка-ме-но-лом-ни Сир-ты? Каждый слог, как молотом по наковальне…

О, нет!

Нэй неожиданно обмяк в руках охранника. Тот сразу же оценил состояние парня, поднял его за шкирку на уровень своего лица, покачал головой:

– Ну, этот хоть не обделался. Что-то судья Фарк сегодня слишком строг. Третьего на каменоломни отправляет, а этот вообще мальчишка еще, – вздохнул. Ему-то что, его дело маленькое, главное, чтобы никто не сбежал из-под его опеки.