Дуэль

Глава 1 «Ночь проклятой луны»

— Нужно отложить дуэль до утра! Сегодня проклятая луна! — пробормотал обеспокоенный мужчина средних лет. В отдалённой роще, укрытой вечерним туманом, собрались несколько человек. Ещё не до конца опавшая жёлтая осенняя листва качалась на ветру, редкие снежинки опускались на уже основательно укрытую снегом землю. На дворе стоял ноябрь.

— Не будьте суеверны, мой друг! — насмешливо проговорил высокий стройный молодой человек с большими голубыми глазами и бледным лицом, стягивая перчатки. — Это просто ночь!

— Вот именно, Илья! Нельзя злить силы ночи, служителю Ордена Дня! Особенно когда на землю опускается ночь! Это её время! Если она и поможет кому-то, так Воронцову, не тебе! Нужно отложить дуэль до утра или вовсе отказаться от неё! В этом нет ничего постыдного! — настаивал мужчина, снимая с юного парня крылатку.

— Вам не о чем беспокоиться, барон! Был уговор не использовать магию! — отмахнулся молодой человек. Мужчина покачал головой, пока Илья тщетно пытался закатить непослушные рукава белоснежной рубашки.

— Подумай, Илья Петрович, что скажет государь? Он ведь только принял тебя в услужение, наделил магией! А ты вот так поступаешь с оказанной тебе великой честью?! Это всё незаконно! Тебя выгонят из Ордена, лишат силы! — настойчиво шептал барон, вглядываясь в глаза юного графа, которые тот тщательно прятал, избегая взгляда друга. — Да и темно вокруг! Хоть глаз выколи! И метель начинается! Одумайся! — Парень, покончив с рукавами, тяжело вздохнул, обвёл глазами мужиков, бродивших вокруг и расставлявших факелы в сугробы.

— Я не какой-то трус! — фыркнул он и, сунув цилиндр в руки барона, скинул жилет, стянул шейный платок и, оставшись в одной рубашке, направился к расчищенному на поляне месту. Его ноги увязали в снегу по самую лодыжку. От разгорячённого тела валил пар; парень был заметно взволнован.

— Илья Петрович! — крикнул барон Багговут, передав всю одежду парня его слуге, дядьке Осипу, и поспешно засеменил за ним по сугробам.

— Полно, Павел Николаевич! — строго проговорил парень. — Я его не оскорблял и жену его не трогал! Правда на моей стороне, а значит, и удача! Силы ночные или дневные не важно, как известно ложь не терпят не те, не другие! И раз вы согласились быть моим секундантом, так будьте им!

— Так я и стараюсь! Разве не моя задача — сохранить вам жизнь?! — выпалил барон. Юный граф Лутковский остановился и, резко повернувшись к Багговуту, раздражённо сквозь зубы произнёс:

— Если вам всё это противно, так уходите, пока не поздно! Я своего решения не изменю! — Мужчина покачал головой, но всё же умолк.

Барон Павел Николаевич Багговут был человеком спокойным, рассудительным и питал глубокую любовь ко всякого рода правилам и законам. Это была первая дуэль, в которой он принимал участие за свои почти сорок три года размеренной и скучной жизни, до этого она протекала тихо и мирно, как широкая река в долине. Ему были чужды все эти рассуждения о мужской чести; он презирал литераторов и поэтов, писавших о подвигах и почётных смертях, романтизируя их. Павел Николаевич твёрдо верил, что в смерти нет и не может быть никакой чести, благородства или романтики. Смерть — это просто смерть! Он множество раз видел, как негодяи и подлецы выходили победителями из дуэлей, якобы «защищая свою честь», но после победы чести в них не становилось больше, а иногда, напротив, не оставалось вовсе. Теперь, стоя посреди заснеженной рощи на Лисей поляне, он ругал себя за то, что согласился участвовать во всём этом. Барон совершенно не желал становиться свидетелем смерти своего юного друга, графа Ильи Петровича Лутковского, который был ему словно родной сын. Он оказался здесь лишь потому, что наивно полагал, что сможет отговорить парня от этой неимоверной глупости. Ведь Илья отличался сдержанностью и умом, не свойственным столь юным созданиям. Вот барон ошибочно и принял его за зрелого мужчину, каковым он, конечно, не являлся. Не взирая на впечатление, которое производил на него граф Лутковский, он все же был юнцом. А юности всегда была свойственна опрометчивость и уязвимость. Секундант обреченно покачал головой и попытался в последний раз.

— Ты слишком полагаешься на магию. Это мы делим её на тёмную и светлую, на самом деле силам дела нет до того, кто из нас прав или виноват. Силы ничего не ведают о нашей чести! Победит тот, кто быстрее выстрелит! А Воронцов ни разу не проигрывал. Ты умрёшь, Илья, если не откажешься! — Молодой человек смерил его взглядом, в котором смешались удивление и обида. Холодный порыв ветра обдал их, растрёпывая светло-русые волосы Ильи. В его синих глазах пылала злость. Барон обвёл глазами утопавшие во тьме деревья и поднял взгляд к небу. В воздухе чувствовалась метель, но она отчего-то не начиналась. Метель могла бы сыграть свою роль, дуэль пришлось бы отложить до утра, а до утра барон бы точно придумал, как предотвратить ее. Служители Ордена Ночи могли в некоторой степени управлять погодой. Багговут перевёл взгляд на Воронцова: тот уже тоже разделся до рубашки и о чём-то задорно болтал со своим секундантом. Казалось, его совсем не беспокоила предстоящая дуэль, которая с некоторой вероятностью могла стоить ему жизни. Вряд ли Воронцов сам сдерживает метель — это требует некоторой концентрации, даже не взирая на его силу и опыт. Наверняка за него это делает его секундант — Каневский, тоже почётный служитель Ордена Ночи.

— Я смерти не боюсь! — обиженно прошипел Илья. Его слова повисли в морозном воздухе, привлекая всеобщее внимание. Воронцов умолк и, уставившись в их сторону, надменно усмехнулся.

— Ну и напрасно! — тихо добавил Павел Николаевич, так чтобы его услышал только Лутковский, и направился к расписному ларцу с парными пистолетами, чтобы проверить оружие.

Воронцов и его секундант тоже подошли к оружию. Граф Сергей Иванович Воронцов был видным мужчиной, высоким и статным, с карими глазами и чёрными кудрявыми волосами. Он обладал той самой красотой и обаянием, которые быстро и безошибочно распознавали все женщины, тут же влюбляясь в него. Несмотря на возраст (ему было около пятидесяти), он сохранял молодость и свежесть. В обществе слыл заядлым дуэлянтом и не гнушался неоднозначных связей даже с замужними дамами, которые, вопреки принятым в приличном обществе правилам, он даже не пытался скрывать. Часто он открыто потешался над мужьями - рогоносцами, что нередко приводило к подобным сегодняшнему случаям.