Дурак космического масштаба-2

17. История семнадцатая. «Щенок»

Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.

Абэсверт, открытый космос

Я пришел в себя на следующее утро. И тут же попытался встать, обрывая закрепленные на мне провода и трубки. Дежурный медик просто офонарел. Он, в общем-то, только-только задремал сидя. Всю ночь врачи боролись за мою жизнь, стимулируя сердечную деятельность. И вот вам нате.

Перед глазами сразу все почернело. Я ничего не видел, не понимал, где нахожусь. Но стоял, несмотря на полную слепоту, твердо, и уложить меня едва смогли втроем.

Когда таки уложили, и чернота отступила, залив тело холодным потом, я стал требовать объяснений. Я же ничего не помнил и хотел знать, где меня держат и зачем.

Вынудил дежурного позвать начальника госпиталя. Наговорил тому разных слов с похожим смыслом...

В конце концов разъяренный медик связался с Вланой и велел забирать «этого сумасшедшего» под свою ответственность. Он ей много чего сказал (мне потом передали), похоже, они еще вчера повздорили.

В результате меня обкололи какой-то дрянью и с условием, что буду беспрекословно слушаться лечащего врача, перевезли на нашу эмку. На прощание начальник госпиталя пообещал пожаловаться командующему крылом. Он еще не знал, что мы ему не подчиняемся.

Главный медик не зря вытряс из меня обещание слушаться лечащего врача. Если бы я не поклялся лежать, заставили бы они меня.

Госпитальный куратор только головой качал, проверяя показания приборов через час после прибытия моего закапсулированного тела на нашу ЭМ-17. Он назвал мой организм «зверским». Но он же и колол меня, чем только ему хотелось, иначе грозился забрать обратно в госпиталь.

Я терпел. Хотя временами терпение грозило лопнуть. Парень попался дотошный: если ему было положено проводить полный мониторинг через четыре часа – он и проводил. Особенно доставали измерения температуры во всевозможных местах и осмотр полости рта.

Один раз, во время моего вынужденного сна – медик прописал очень жесткий режим – нашу эмку посетил сам инспектор Джастин. Меня хотели разбудить, но инспектор не разрешил. Походил по кораблю, поговорил с бойцами и через час-полтора удалился.

Я уже видел приказы по личному составу и, в общем-то, понимал, что они сулят нам максимальные перемены. По новым должностным у меня в подчинении предполагалось далеко не двести бойцов. Значит, корабль нам, скорее всего, придется сменить. Я не знал только, как сказать об этом Келли.

Вставать мне пока разрешали очень дозированно, но я пользовался и этим малым, чтобы привести в порядок мышцы. В остальное время приводил в порядок документы. Понимал, что все это скоро понадобится. Дневник не открывал, боялся. Меня не покидало ощущение, что я сделал что-то не так.

Через неделю я на девяносто процентов избавился от медицинского надзора. (Здоровым же почувствовал себя уже к вечеру первого дня: когда медик ушел в столовую, и я смог нацеловаться с Вланой.)

Инспектор Джастин временно покинул расположение крыла, но сегодня должен был вернуться, и мне предстояло встретиться с ним.

Я приготовил все возможные отчеты и показатели – мало ли, что он потребует?

Долго ждать не пришлось. Спустя пять часов после выхода кораблей специальной эскадры из зоны Метью меня вызвали на флагман.

Влана очень просилась со мной, но я ее не взял. Решил, что ничего хорошего мне там не светит. Пока летел, пытался вычислить причину своих страхов. Не смог, однако предчувствия были самые дурные.

«Факел» роскошью не поразил. Хороший добротный корабль, вроде «Аиста», на котором я служил в северном крыле. Вооружен, правда, получше, и двигатели свежие. Это чувствовалось по вибрации.

На миг мне показалось, что я вернулся на «Аист». Все было до боли знакомым: планировка на кораблях такого класса отличается мало.

Инспектор Джастин принял меня в своей каюте. Или у него вообще не было специального помещения, или он не посчитал нужным меня туда пригласить. Впрочем, я никогда не любил «официальных» встреч.

Каюта была обставлена обыкновенно. Спальное место отделено раздвижной панелью. На виду – экран, средства связи, бар, небольшой стол и три плавающих кресла. Только кресла и не входили в стандартное комплектование кают для офицерского состава.

Инспектор Джастин оказался очень пожилым человеком. Я не мог и предположить, сколько ему лет, вполне возможно, что за двести. Лицо располагало к себе. И глаза хорошие. В росте и ширине плеч он уступал мне совсем немного, одет был на удивление просто, не по форме. Хотя – зачем ему? На корабле есть и капитан, и все, кто надо.

Мы поздоровались. Я легко вспомнил, казалось, давным-давно забытый устав и доложил. Инспектор слушал молча, не перебивал и все время внимательно на меня смотрел, немало смущая этим.

Я рассказал о состоянии вооружения и подготовке личного состава. Замолчал.

Он явно ожидал продолжения.

Я произнес что-то уставное, подтверждая, что закончил.

Пауза затянулась. Инспектор Джастин ждал. И взгляд его медленно, но верно становился все более неприятным. А потом вообще возникло чувство, будто стою на болоте, и оно меня засасывает. По спине побежали мурашки, потом под кителем взмокло и зачесалось. Минуты через две-три я уже ощущал себя первогодком, впервые вызванным для разноса капитаном.

Инспектор вздохнул и встал.

Я чуть не сделал шаг назад, чтобы сохранить дистанцию. Во мне боролись «академическое» воспитание и привычки спецоновца.

– Значит, техническое состояние корабля в полном порядке? – спросил инспектор со странной какой-то интонацией.

Когда-то в детстве меня в открытом поле застала гроза. Вот перед грозой так и было: отдаленный, словно бы случайный удар грома...

– А как у вас с ПСИХОЛОГИЧЕСКИМ состоянием личного состава, господин капитан? – инспектор говорил тихо, но резко. – Как вам удалось до такой степени запугать собственный экипаж? Может быть, поделитесь методами?