Дурак космического масштаба

Том первый. 1. История первая. "Проблемы с внешностью"

Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.

Система Кога-2, Карат (Ивирэ)

Еще одна девица склонилась к другой, кивая в мою сторону.

Чего они все уставились?

Маленькие, пестрые, разряжены – словно сороки. Есть такие птицы, жадные до побрякушек. Живьем я, правда, сорок не видел, только на голо. Говорят, их привезли когда-то прямо с Земли. Хотя, кто знает, была ли вообще эта Земля? А девчонки – вот они, руку протяни...

Первый раз после того, как покинул дом, еду в общественном транспорте. Он и сохранился-то лишь на заокраинных планетах вроде моей родной или этой.

Парень вот на меня выпучился. Но молчит. Я на полголовы выше.

Одет я обыкновенно (для Центра Империи): плащ из кожи змеептицы (ценой в пожизненную зарплату здешних шахтеров), на запястьях – нанобраслеты, от них руки как будто в перчатках из стальных лучей (тоже очень недешевая штука).

В остальном все просто. Волосы я не обрезал со дня сдачи экзаменов, так, подровнял вчера, и лицо мне немного выбелили от загара. Хотя, сколько ни сиди теперь в салоне, загар въелся – не отбелишь. И ширину плеч никаким плащом не скроешь.

Но это для миров Экзотики вульгарно – иметь такой грубый загар и такие широкие плечи, а здесь коротышка подрался бы со мной как раз потому, что я, по его мнению, слишком ухожен. Вот если бы я еще не смотрел на него с высоты своих двух метров!

Смог бы – съел бы меня глазами...

Здесь, на Ивирэ, не умеют скрывать мысли. Ивирэ – тихая планета. Северные задворки Империи. Выплавка металлов, добыча графита. Люди – прыщавые и мелкие. Девушки... Ну, девушки везде ничего, если помоложе.

Ивирэ называют еще Карат. За вид из космоса. Но лучше не садиться, чтобы не разрушать иллюзию. А я сел. Зачем? А не твоего ума дело.

Тут трилет завис, и я вышел. На остановке. Фантастика. Парням расскажу – не поверят.

Или тот, что смотрел на меня, – узнал?

В гостинице я уставился в зеркало. Может, что-то не так во мне?

Но все было как надо.

Я блондин, у меня большой рот и широкие скулы. Можно, наверное, сказать, что у меня чувственный рот, потому что он-то обычно и притягивает взгляды. Даже если сам смотрю на себя в зеркало, я вижу прежде всего рот. И женщины так же смотрят на меня, то есть на него, ну, как я в зеркало.

А больше и смотреть не на что. Глаза серо-зеленые, морда загорелая, как у любого космо. Скажи, у кого она в космосе не загорелая? Разве что у параба? Это парабы, твари шестирукие, не загорают от ближнего ультрафиолета.

Да, самое главное, мне двадцать два стандартных года. По имперским законам уже не мальчишка, но смотрю на мир все еще как семнадцатилетний. По крайней мере, в зеркале у меня очень наивные глаза, словно не убивал, не имел женщин. С такими глазами и живу. И убиваю.

Работа у меня такая – стрелок космической армады.

Вернее, пилот-стрелок. Второй пилот и второй стрелок. Оттого и волосы отрастил.

Почему? Да потому, что стрелки подчиняются напрямую наводящему. А наводящему плевать на мою прическу. А вот капралу совсем не плевать. Капрал подходит, смотрит сначала на выскобленную башку Дьюпа, потом на мою, волосатую, и долго-долго ругается на пайсаке. Но он плюется и уходит, потому что капрал мне никто, и звать его никак. И мне дела нет до того, что мой внешний вид ему противен. Когда ты полгода без твердой земли, один такой приход – полчаса радости. А поменяют капрала, я и волосы срежу – надоели. Могу даже побриться, как Дьюп.

Дьюп – мой напарник, то есть первый стрелок, а я его дублер и две дополнительные руки.

Дьюп не только в нашей паре первый, он Первый для всего крыла. Потому что мой напарник – один из лучших стрелков армады.

Башка у него всегда блестит, Дьюп бреет ее старинным таянским ножом. А в кожу между бровей он засадил толстое титановое кольцо. Парни говорят, что у Дьюпа не только кожа на лбу проколота, но и черепушка просверлена, и именно поэтому Дьюп – того. У него реакция – «четыре». А у человека потолок – «тройка». У меня тоже «тройка». Может, я и мог бы стрелять быстрее, но есть конкретная скорость прохождения сигнала в мозгах. То есть Дьюп палит туда, где цели пока нет, но сейчас она там будет.

И он не только палит. Еще никто не смог увернуться, когда Дьюп бьет кулаком в морду. Шутка у нас есть на корабле такая: заставить новичка подойти к нему, задрать нижнюю губу на верхнюю и хрюкнуть. Дьюп не обижается, он просто бьет.

За этой шуткой, похоже, скрыта какая-то давняя история. Копался я раз в сети и зацепил глазами слово «дьюп». Оказалось – это животное типа свиньи с такой вот выступающей нижней губой. И я понял, что Дьюп – совсем не имя, но спрашивать ничего не стал. Я слишком ценю дружбу с Дьюпом. Хотя язык у меня чешется. Когда-нибудь не удержусь и спрошу. Интересно, он мне врежет?

Из-за Дьюпа меня на корабле почти не задирают, хотя я первый год в армаде, да и, вообще – есть за что.

И тут запищал софон.

Все бы ничего, но мне на этой планете никто не мог звонить. Я местный говорильник по прилете купил, чтобы такси, например, вызвать или гостиницу заказать. На руке болтался, конечно, служебный спецбраслет для связи с кораблем, такси можно организовать и по нему, но «батарейку» тратить жалко. Да и вызов пойдет как межпланетный, спишут еще с кредитки. А барахло однокнопочное можно потом сдать прямо в порту. И тем не менее оно зазвонило! Вот ведь сакрайи Дадди пассейша!

Ответить? Хемопластиковый многогранник не мигал, предваряя голорасширение, и даже не сформировал экран. Значит, номер не определился. Кто-то ошибся? Тогда софоны обменяются параметрами автонабора, и «планетарник» смолкнет...

Нет, звонит, гадина.

Кому я могу быть здесь нужен? А главное – зачем?

«У человека есть сто восемнадцать способов испортить себе жизнь. И сто восемнадцать выходов из трудных ситуаций, но все они против совести», – вспомнил я экзотианскую пословицу и нажал единственную кнопку.