Два берега

ГЛАВА 1. Самолет

И быстрей в самолеты! Высоты не бояться…

ДА

Марк

– Марик, помни! Я беременная и жду тебя, – повторяла, как молитву Элка.

Держала меня крепко за шею и не давала разогнуться. – звони каждый вечер!

– Говорят, там спутниковая связь. И та плохо…

Я ничего еще не знал толком о своей новой работе. Ничего, кроме суммы «вознаграждения», как именовалась в моем контракте заработанная оплата. Причем, почасовая, словно я нанялся разнорабочим.

Я провел плотно по спинке любимой. Тонкая талия, узкие девичьи плечи, нежная кожа. Попка чудная, на отлете. Рост подкачал. На самом деле, это я слишком высокий. Я приподнял за хорошую пятую точку любимую ближе к лицу. Поцелуи взасос на публике она обожает. Ладно.

– Как бы я хотела поехать с тобой, – проговорила Элла раз в двадцатый, врала безбожно, но я не обижался. Главное не в этом. – Мы подали заявление, Маричек, не забывай! У нас свадьба двадцать девятого. Ты должен вернуться в срок!

– Я помню, – я улыбнулся и поцеловал любимую в лоб.

Женщины неистребимы. Непременно желают замуж «по-настоящему». То есть официально, с фатой, в кринолине и с пупсом на капоте. Мы вместе уже два года. Я отношусь к ней, как к жене. Люблю, терплю и содержу.

– Эй, новенький! Как там тебя? Посадку на Лиссабон объявили. Гоу-гоу! Синеглазый!

Энергичная женщина за сорок в песочном камуфляже, улыбаясь, пошла к дверям выхода. За ней веселой стайкой прошагали еще человек десять. Все женщины, все бодрые, все смеются.

Элка вцепилась в меня мертвой хваткой. Ее миловидное лицо сделалось в момент серым и сердитым. Никогда я не давал ей повода для ревности. Это помогало неважнецки. Вечно моя любимая переживает, что меня уведут. Словно я жеребец на ярмарке.

– Все, моя хорошая, время вышло, – я поцеловал нежный кулачок, сжавший край моей куртки, – мне пора. Я люблю тебя.

Я отлепил от себя возлюбленную.

Мама стояла у дверей и ждала терпеливо. Высокая, стройная, уже наполовину седая. Красивая седина. Мама волосы не красила. И это выдавало возраст на раз-два. Несмотря на спортивную фигуру, джинсы-клеш и куртку с капюшоном.

– Присмотри за ней, ладно? – попросил я, склоняя голову для поцелуя.

– Еще чего! За ней ее жирная мамаша прекрасно присмотрит, – ответила мама, проводя пальцами по моей щеке, – отпустишь бороду, как Хемингуэй?

– Поглядим, – я прижал своей рукой ее ладонь к лицу, – Льюисвилль – не Гавана. Да и я не папа Хэм.

– Шире шаг, доктор Бонер! – крикнула мне руководитель группы Елена Петровна.

И действительно. Все мои новые, но пока еще незнакомые, сотрудники уже собрались преданной командой вокруг длинной и прямой, как стрела стюардессы в красной униформе. Она вскинула вверх узкую ладонь и повела четким шагом всех в коридор.

Мама легко коснулась моего лба сухим ртом. Элка в последний раз кинулась на шею. Я оторвался и помчался догонять. На бегу вдруг вспомнил, что забыл сумку с бритвой и разной гигиеной на столике в ванной. Придется отпустить бороду. Мама права, как всегда.

Лёка

– Ты занимаешься ерундой, любимая, – мой муж встал из простыней и завернул себя в теплый восточный халат. Кашляет. – не подходи близко, малышка. Чертов восточный ветер! Я все-таки простудился.

– Не надо сваливать вину на ветер, сэр. Зачем вы ныряли в холодный бассейн?

– Затем, что один пьяный идиот чуть не захлебнулся. Я вынужден был спасать. Я спаситель! – горделиво выпрямился огромный хозяин дома.

– Он наркоман, вор и пидарас! Надо было оставить гада на дне.

Я приняла из рук старика Вилкинса серебряный подносик с горячим питьем. В спальне сразу запахло травами и камфарной мазью.

– Ну зачем так грубо, любимая? Я не буду это пить! И дрянь вонючую я терпеть не могу. Мне нельзя! Противопоказано, – замахал на меня большими ладонями взрослый мужчина, скривился, как младенец.

Полы халата разошлись, и я увидела следы зубов в паху, синяки, раздражения и потертости в самом интересном месте супруга.

– Как тебе не стыдно! Как можно так издеваться над собственным телом? Как можно это позволять! Я сейчас разберусь.

Я резко развернулась на каблуках, направляясь к высоким дверям. Банни успел схватить меня за руку:

– Не надо, детка, я тебя прошу. Я сейчас все-все выпью, и ты натрешь меня зеленой вонючкой. Я согласен! И сам накажу моего приятеля.

– Уж ты накажешь, могу себе представить. Я улетаю сегодня вечером. На четыре дня. К моему возвращению чтобы духа его здесь не было, – проговорила я ледяным тоном, – и не смей его прятать, я проверю.

Банни подвязал туго халат кушаком с кистями наподобие восточного владыки, подошел ко мне, отобрал правую руку и поцеловал мягкими губами:

– Прости дурака, малышка. Останься дома. Ураган идет с Мадагаскара, просидишь в Кабинде сутки, не меньше. Хочешь пари?