Два харалужных клинка (юность Путивоя)

Часть вторая, глава 15, 16, 17.

Глава 15

Слегка накренившись на бок под напором наполненного ветром косого паруса и плавно покачиваясь на волнах, наша тарида1 споро двигалась вдоль побережья, не отдаляясь далеко от берега. Основная часть команды отдыхала под полотняным навесом, только рулевой на корме невозмутимо орудовал рычагом, выправляя движение судна. Хозяин корабля не вмешивался в управление и большую часть времени проводил в кормовой каюте. Все корабельщики были родом с Алустона и между собой общались на греческом языке.

Веденя, я и ещё несколько попутчиков расположились на носовой площадке, где можно было не только сидеть, но и прилечь с относительными удобствами. Лёгкая качка мне не очень досаждала, стараясь отвлечься, я внимательно рассматривал берег или любовался дельфинами, которые несколько раз проплывали совсем рядом и долго сопровождали корабль. Зато мой спутник крепился-крепился, а потом не выдержал и стал травить за борт утренний завтрак. Он мучился целый день и только вечером, когда перед заходом солнца тарида пристала к берегу в маленькой бухте для ночлега, пришёл в себя и даже немного перекусил.

С рассветом, сев за вёсла и загребая под удары бубна, корабельщики отогнали судно от берега и вновь развернули парус. Нам повезло, продолжал дуть попутный ветер, приближая конец пути, солнце едва перевалило зенит, как показалась Ардабда.

Когда то здесь находился большой богатый город, остатки каменных заборов и развалины строений выглядывали из зарослей кустов и деревьев в разных местах на всём протяжении берега просторной бухты. Жилые постройки возрождённого селения занимали лишь небольшую его часть, они отдельными скоплениями тянулись к дальнему концу бухты, где вытянутый пологий холм с островками леса вдавался далеко в море, заканчиваясь крутым скальным обрывом. Недалеко от пристани располагался базар, а рядом за углом и караван-сарай, в котором нашлась свободная комната.

Мне не терпелось приступить к поискам, и, оставив свои вещи, вскоре мы с Веденей снова оказались под палящим солнцем на пыльной улице. Искать долго не пришлось, Фрида действительно жила в этом селении и оказалась приметным человеком, первый же мальчишка объяснил нам, как найти её жилище.

Маленький каменный домик с деревянной надстройкой под камышовой кровлей находился совсем рядом с морем, небольшой участок земли позади него до берегового обрыва занимал огород, вдоль забора росли садовые деревья, а дворик перед входом, словно крышей, был перекрыт длинными плетями винограда с кистями зреющих ягод, создающими приятную тенистую прохладу.

Когда мы подошли к калитке, навстречу выскочила маленькая светло-серая собачонка и занялась звонким лаем.

- Клёпа, Клёпа… - я сразу признал четвероногую артистку, с которой Корнелиус здорово веселил зрителей. – Иди сюда, умница.

Недоверчиво повиливая хвостом, Клёпа стала принюхиваться к моей протянутой руке, а потом, видимо вспомнив, дала себя погладить.

- Кто это мне собаку портит? – громкий знакомый голос заставил меня поднять голову.

Фрида почти не изменилась, разве только показалась мне ниже ростом, чем раньше, да слегка пополнела. Уперев руки в бока, она застыла посередине дворика, разглядывая незваных гостей тёмными, чуть навыкате, глазами.

- Доброго вам здоровьюшка, тётушка! – раскрыв калитку, я пошёл ей навстречу. – Не признали? Это я, Смышляй. В Саркеле с вами выступал.

- Смышляй? – в голосе Фриды промелькнуло узнавание. – Вырос то как, совсем взрослый стал.

Мы обнялись, и она даже всплакнула, спрятав голову у меня на груди.

- Ладный, красивый стал, - отстранившись, Фрида стала вытирать глаза концом платка. – А у нас, ведь, беда здесь случилась.

- Что с Лерой!? Жива? – испугался я.

- Жива, жива твоя Лера, - с неожиданным лукавством, чуть прищурясь, она посмотрела на меня, потом спохватилась. – Что же это я? Гостей к столу даже не пригласила.

Усадив нас за стол, стоящий в самом затенённом углу двора, хозяйка быстро собрала угощение: разную зелень с огорода, молоко, вчерашние пироги и жареную рыбу, затем решила приготовить что-нибудь горячее. Мне больших трудов стоило унять её рвение и усадить вместе с нами. На поднятую суету из дома выскочила Чика и запрыгнула на плечо своей хозяйки.

За пять лет обезьянка сильно постарела, в шёрстке поблескивала седина, в отдельных местах появились залысины, да и двигалась уже не так шустро, как раньше. Вначале она дичилась гостей, но когда я подарил ей срезанную с пояса блестящую медную пряжку, осмелела, пошла на руки и даже немного поиграла с моими волосами.

Дождавшись, пока мы утолим голод, Фрида приступила к расспросам. Мне пришлось рассказывать о своей жизни после Саркела, затем всю историю нашего похода до плавания в Ардабду. Весть о том, что Кудрат жив и находится на свободе, очень обрадовала старую циркачку, она сразу захотела отметить замечательное событие и принесла кувшин домашнего вина.

Мне хотелось перевести разговор на Леру, но Фрида выпытывала у меня все новые и новые подробности, пока не удовлетворила своё любопытство, лишь потом стала рассказывать о судьбе бродячего цирка после гибели Фомы.

В тот день труппу постигло большое горе, она лишилась своих лучших актёров и больше не могла устраивать полноценное представление, к тому же, срывая свою злость, хазары перепортили реквизит. В довершение всех бед, один из степняков сильно ткнул Леру тупым концом копья, когда она бросилась прощаться с отцом. Ушиб получился очень коварным и болезненным, девочка долго не могла ходить и двигалась с трудом.

В своё время, объездив с разными труппами множество городов и весей, Фрида встретила и полюбила хорошего человека, который уговорил её бросить кочевую жизнь. Счастье длилось не долго, в первую же зиму муж случайно простудился, слёг в горячке и вскоре умер, оставив молодой вдове домик у моря. Погоревав, женщина вернулась в цирк, где позже встретила Корнелиуса. В нынешнем положении старое жилище пришлось очень кстати, добравшись до Ардабды, циркачи продали скотину и лишнее имущество, пристроили юного Славия в другую труппу и остались жить втроём. Корнелиус нанялся учителем к местному торговцу, обучал его детей чтению, письму, арифметике, а старших ещё риторике2 и музыке, а Фрида выхаживала Леру.