Два Попутчика

Два Попутчика

     Командировка - особенное состояние вещества, и в этом состоянии пребывает особенный вид людей – «Человек командировочный». Его всегда можно распознать по внешнему виду и скудному его багажу - черной дорожной сумке, с корой он находится в вечном поступательно – возвратном движении. Он коренным образом отличается от других видов «Гомо», перемещающихся в пространстве, например, «Человека административного», с которым его, не имея должного опыта, легко спутать. Но опытный глаз всегда отличит второго от первого по высокомерному взгляду, блестящему пиджаку синего или темно-серого цвета и дорогому кожаному портфелю. Или от «Человека курортного», которого уж точно ни с кем не спутаешь и всегда определишь по его повседневной одежде - шортам, трусам и майке.

      Многие из командировочных предпочитают перемещаться самолетом - быстро, удобно, выгодно. А я всегда больше любил поезда. Совсем, знаете, другое понимание дороги, другое ощущение времени и пространства. Где еще так, с толком, не спеша, чайку попьешь, - нигде, более как в купе поезда дальнего следования. Сколько же я исколесил дорог, отправляясь по различным делам, сколько станций и полустанков проехал, какое множество интересных собеседников стали моими друзьями в этих коротких и дальних поездках. Спасибо им, сокращавшим время моего пути за интересной беседой, заставлявших меня смеяться в часы набежавшей грусти, а порой, делившихся со мной последним куском хлеба.

      Им, моим случайным попутчикам, я посвящаю настоящий рассказ.     

   Надо отметить, что подавляющее большинство людей, путешествуя по железной дороге, предпочитают нижнюю полку. Их можно понять, всегда удобнее присесть на своем, а не на чужом месте, не надо скакать туда-сюда, безопаснее и удобнее во всех смыслах, особенно если пассажир уже не молод. А я любил верхнюю. Заберешься, заляжешь, и смотришь в окошко на мелькающие за окном перроны, - красота. А на все происходящее в купе глядишь сверху вниз. И ты никому не мешаешь, и тебе никто. А еще на верхней хорошо думается. На нижней подумать нет никакой возможности. То сосед присядет чайку попить, то соседка, развернув очередную курицу, выложит на стол такое количество продуктов, что нехотя придется подвинуться и так самому ужаться в размерах, что все мысли вылетают из головы. А там сам себе хозяин, лежишь и думаешь, а затем незаметно, тихо засыпаешь, под мерный стук колес.

     Как-то, еще в начале века, ехал я по казенным делам на Кавказ. Служил я тогда в одной уважаемой и небедной конторе, и мои командировки оплачивались достаточно хорошо, но, несмотря на это, большие расходы на самолет не приветствовались, а командировочные расходы оплачивались при условии не превышения некоего среднего лимита. На это раз путь мой лежал в город Пятигорск, и чтобы уложиться в смету, я решил туда добираться скорым поездом до Минеральных Вод, а затем до места электричкой, а обратно возвращаться уже фирменным поездом.

      Была середина ноября. Поезда в это время года шли наполовину пустыми, и в купе нас оказалось только двое. Сразу после посадки я откушал дежурное сваренное вкрутую яйцо, выпил стакан чая с бутербродом и, забравшись на свое место, заснул. Время до Воронежа прошло быстро. В Воронеже поезд стоял минут двадцать, и я успел покурить и купить себе что-то сладкого к чаю. Когда я вернулся, то увидел, что мой второй пассажир сошел и я остался в купе один. Но буквально за минуту до отхода поезда появился мой новый попутчик. Поезд тронулся.

      - Виктор, – отрекомендовался он. - А Вас как?

      Я тоже представился. Сели пить чай, разговорились. В дороге хороший разговор путь сокращает, а мой новый попутчик оказался, к тому же, весьма интересным собеседником.

      Виктор был узкоплечим человеком, среднего роста, примерно одного со мной возраста – лет около пятидесяти. Его доброе морщинистое лицо, пристальный взгляд с прищуром и весьма странная, неброская улыбка, выдавали в нем человека интеллигентного, а поскольку чай он, как и я, пил из старого вагонного подстаканника, стало быть, был человеком, понимающим толк в дороге. Одет он был в синие, слегка потертые фирменные джинсы и легкий элегантный, но дорогой свитер, что говорило о том, что человек он был со вкусом, и скорее всего, не бедный. За окном мелькали платформы и полустанки. Разговор велся не спеша. Расспросили друг друга о том, кто куда едет, по какой такой нужде. Виктор сообщил, что следует он до Невинномысской, и что живет теперь в небольшом поселке, в горах. Я немного рассказал о себе, о цели моей поездки, и поинтересовался у него относительно странного, как мне показалось, места его жительства. И он поведал мне свою историю.

      - Я человек городской, – начал он свой рассказ, - родился и вырос в Воронеже. Еще в школьные годы увлекался радиоэлектроникой, поэтому после окончания школы поехал в Ленинград, поступать в политехнический институт. Закончил его с отличием. На пятом курсе обзавелся семьей - женился на одногруппнице, коренной ленинградке, и так там и остался. Распределился в передовой НИИ. Работа была интересная. А так как я по натуре человек творческий, у меня даже несколько изобретений имеется, то всегда работал с интересом, и, несмотря на небольшую зарплату, моя жизнь в целом меня устраивала. В театры часто ходили, на концерты, собирались с друзьями. Получили квартиру, то да се, как у всех. Дочь у нас родилась. А как наступили смутные перестроечные времена, понял я, что надо что-то менять в жизни. Уволился из своего НИИ, а через два года его закрыли. Не сказать, что новую страну я принял легко. Не просто оказалось мне, мальчишке семидесятых, воспитанному на Юрии Гагарине, Василии Ивановиче и Неуловимых, отказаться от идеалов, которым нас учили, и принять новую действительность, - все мы родом из детства. Человек человеку волк, уж точно, не моя философия. Но пришлось ее принять. Жизнь заставила. Подумал я и решил заняться швейным делом. Тогда, во времена повального дефицита, пошив хорошую прибыль приносил. Поначалу одежду шили: зимой лыжные костюмы на синтепоне, летом плащи – дождевики. Самому все делать приходилось. Сам рисовал эскизы к костюмам, выбирал ткани, подбирал цвета, заказывал у модельеров лекала, закупал нитки и упаковку. Дело шло хорошо. Работа увлекла. Да и деньги, конечно. Семья, ребенок - надо обеспечивать, сами понимаете. И пошло, поехало. После одежды перешел я на постельное белье. Особенно нравился мне процесс выбора тканей. Различные, в цветочек и в горошек, с красными розами на синем фоне, белые с ярко зелеными листьями, смотришь и представляешь себе, как это будет выглядеть в конечном изделии. Магазины брали нашу продукцию на ура. Платили, правда, не сразу, а после продажи. Но такие законы были в то время. Продолжалась моя швейная эпопея пять лет. Купил машину. Все вроде бы хорошо. Но скоро этот мой бизнес перестал меня устраивать. Налоги все росли и стали забирать почти весь доход. Чтобы рубль зарплаты выплатить, надо было шестьдесят копеек налогов заплатить, а еще проценты по кредитам. Пока до прибыли дойдешь, в твердую валюту переведешь, уж ничего и не остается. Чтобы конкурировать с другими производителями, надо было расширяться, вкладывать средства, нанимать сотрудников, а средств, как обычно, не хватало. А семья требовала все больших расходов. Вкалывать приходилось по двенадцать часов в сутки. Вот тогда в первый раз призадумался. Стал я алкоголем торговать. Помню, купил первую свою фуру со спиртным, договорился со своим старым приятелем, живущим в Анапе, и повез. Ну и приключений мы тогда натерпелись с этой фурой. Сейчас расскажу, только сначала пойдем в тамбур, покурим.