Два романа

Глава 18 Казнить, а десять лет спустя - помиловать

Стоило капитану де Тревиллю и Атосу переступить порог гарнизона, их взору предстало невероятное зрелище: не менее дюжины палачей со всем своим инвентарем и в "форме" расположидись перед казармами и растерянно оглядывались на своих коллег, а сторожил всю эту честную компанию Портос!
- Атос!
- Портос!
- Это ещё что?! - три крика слились воедино, но капитан мушкетеров, хоть и понимал, что его возглас по рангу выше, все же дал друзьям обняться. Ей Богу, как будто вечность не виделись, а между тем еще утром в задней шеренге переговаривались, между прочим, пока их капитан обращался к ним.
К Атосу и Портосу практически сразу же присоединился д'Артаньян, выскочивший откуда-то из-за угла, что немало удивило капитана, ведь госпожа Бонасье стояла неподалеку и явно ждала возлюбленного. Наш гасконец что, прячется от Констанции? Еще больше де Тревилль насторожился, когда уловил аромат жасмина, судя по всему, исходящий от только что подошедшего д'Артаньяна. Не паранойя ли у него началась, часом?!
- Так что здесь происходит? - вернулся к своему вопросу де Тревилль.
- А это, господин капитан, все палачи Парижа и окрестностей. Здесь по приказу его высокопреосвященства.
- Не стану спрашивать историю этого приказа. Лучше скажите зачем?
- Чтобы, если не удастся оправдать Атоса, в округе не нашлось бы ни одного палача, способного привести приговор в исполнение. Сами же знаете, с казнями, особенно с казнями государственных приступников у нас строго.
- Знаю-знаю, - покивал де Тревилль, припомнив, что примерно таким же способом друзья в свое время оттянули его казнь и дали возможность бежать. - Хорошо хоть на Бастилию нападать не думали.
- И напали, если пришлось бы! - горячо воскликнул юный гасконец.
- А вы, шевалье, где шлялись весь день? - полушутливым тоном вопросил де Тревилль.
- Я, господин капитан, провел время с прекраснейшей розой Парижа и, клянусь, отдал бы жизнь, лишь бы продолжать вдыхать её аромат.
Стоявшая неподалеку Констанция зарделась, как маков цвет, и счастливо посмотрела на возлюбленного. Атос ожидал, что друг сейчас оглянется поглядеть, какой эффект возымел его изысканный комплимент, однако д'Артаньян не только не бросил взгляд в сторону госпожи Бонасье, он будто совсем не замечал её.
"Неладно," - пришел к неутешительному выводу мушкетер, пока поднимался вместе с гасконцем на второй этаж к их комнате, оставив Портоса с капитаном разбираться с палачами. Решив, что это, в конце концов, личное дело Констнции и д'Артаньяна и друг, если захочет, сам поделится, Атос толкнул дверь... и узрел обнаженную женщину рядом с Арамисом, который тоже был близок к нулевой степени одетости. Первая шальная мысль: принцесса! Друг ведь в последнее время бредил ей. В следующий миг вспомнилось, что Генриетта - брюнетка, а дама Арамиса - блондинка или даже рыжая... Королева!
"Нас четвертуют," - меланхолично подумал Атос и закрыл дверь.
- Ты чего, Атос? Что там? - широке плечи мушкетра явно закрыли обзор его другу.
- Там Арамис с дамой, - в своем стиле, то есть лаконично, пояснил Атос.
- И что же? Пойдем, как будто раньше не заставали его с разными...
- Подождем на улице, не будем смущать девушку, - решительно заявил старший из неразлучных, и д'Артаньян, как бы ему ни было любопытно, повиновался.
Правда, выходить на улицу гасконец не стал, лишний раз подтвердив подозрения, что избегает Констанцию, так что подышать воздухом за ворота гарнизона Атос вышел один. В сумеречный час самый темный квартал Парижа был практически пуст, но, как всегда, спокоен. Только экипажей разъезжало много - господа явно торопились по домам. Пешком же ковыляла только пара работяг. Здесь не было поблизости ни трактиров, ни борделей, ни игорных домов, так что пьянчуг и проституток тут не водилось...
Тут Атос почувствовал на себе пристальный взгляд. На противоположной стороне достаточно широкой улицы из-за угла дома робко выглядывала девушка, и такое у неё было испуганное и смущенное выражение лица, когда она поняла, что её заметили, что мушкетер не удержался и светло улыбнулся ей. Незнакомка тут же приободрилась и медленно вышла из-за своего укрытия. Да, она была красивая, очень. Смуглянка, что было редкостью среди парижанок (впрочем, она скорее всего была неместная), пышная смоляная грива, огромные карие глаза, превосходная фигура... Только все приятное впечатление перечеркивал яркий наряд, чуть-чуть не выставляющий напоказ аппетитную грудь и совершенно не скрывающий стройненькие ножки прозрачной юбкой с несколькими разрезами. Да и кроваво-алая помада, очерчивающая пухлые губки, красноречиво заявляла о профессии девушки. Пока мушкетер рассматривал её, красавица набралась смелости и пересекла улицу, направляясь к нему.
- Такой шикарный господин, и скучает один... - протянула она тихи голосом, украдкой посматривая на него.
"Не заправская проститутка, а может, просто искусно изображает смущение. Бедная совсем, голодная, в лохмотьях не по размеру - явно не из куртизанок, а дешевая. Холодно ей, наверное," - подумал мушкетер, осматривая её оголенные руки, шею и плечи, на миг задержав взгляд на груди. До жалованья было ещё далеко, да и прикупить новые кобуры не помешало бы, старые вот-вот прикажут долго жить, но Атос все равно стянул с плеча добротный замшевый плащ - подарок самому себе на тридцатилетие - и накинул на девушку.
- С-спасибо... - запинаясь, проговорила она, явно не ожидавшая такого жеста от незнакомца, которого она только что пыталась завлечь.
- Вот, возьмите, - в её ручке оказался небольшой кожаный кошелек. - здесь десять ливров.
- Что вы! Что вы, господин! Мне за ночь больше тридцати су не дают!
- А ты возьми эти деньги и постарайся найти себе место где-нибудь. Просто попытайся на эти деньги сделать свою жизнь лучше.
- Да, конечно, господин... Как пожелаете... - забормотала девушка. - Простите, но, боюсь, мой угол не подойдет для такого благородного господина. Что вы предпочитаете: комнату в доходном доме или, может, отведете меня к себе?
- Ты не поняла, - Атос осторожно приподнял её лицо за подбородок и заглянул прямо в бездонные омуты карих глаз. - Я дал тебе деньги, чтобы ты хоть немного пожила без греха. Себя я к святым не причисляю, так что ночь в моем обществе вряд ли можно будет назвать благочестивой.
- Сударь... сударь, вы... Вы невероятный! Я... - тут её голос упал до шепота. - Я люблю вас...
Атос не успел и слова вымолвить, как девушка рванула прочь от него и скрылась за поворотом, напоследок оглянувшись на него через плечо.
- Зря деньги выбросил, - раздался рядом с ним голос Арамиса. Значит, уже выпроводил высокопоставленную гостью, пока их еще кто-то не застукал.
- Она ж пропьет все сегодня же, - вторил ему д'Артаньян.
- Или отберут у неё их, а может и покалечат, - и Портос тоже все видел.
- Друзья, я ж не учу вас, как и с какими женщинами общаться. Я надеюсь, этой девушке удастся выбраться со Дна Парижа, и ради этого мне десяти ливров не жалко.
- Добрый ты, Атос, - вынес вердикт Арамис. - Чересчур.
Мушетер вздрогнул. О вновь вспомнил жену, его спешный приговор и скорую казнь. Но сейчас в душу закралось сомнение. Он осудил Анну за прошлую связь с Двором Чудес, однако абсолютно незнакомой девчонке он решил дать шанс на достойную жизнь. Прав ли он был тогда, десять лет назад?
- Вот если бы Атос интересовался женщинами, то в итоге ухаживал бы за всей прекрасной половиной Парижа, потому что был бы не в силах расстроить какую-либо мадемуазель, даже желая разорвать с ней отношения, - усмехнулся д'Артаньян.
- Скажешь тоже, друг. Тут бы с двумя женщинами разобраться, а ты - пол Парижа! Вот тебе вопрос: что делать, если завязал сразу два романа?...
Атос не слушал друзей, не заметил пути в гарнизон, не помнил, как оказался в постели. Его вдруг поразила мысль, что хотя бы одно обвинение, брошенное жене, точно было несправедливо. Он сказал ей, что закон един для всех, и если его супруга воровка, потаскуха и убийца, то приговор ей - смерть, как и всем висельникам. И теперь перед его глазами пролетел день свадьбы молодого графа де Ла Фер и его первая брачная ночь с юной женой, прекрасной и невинной, как сама чистота...