Два слова о любви

Глава 16.

Таня шла на работу и переживала о том, справится ли бабушка с маленькой Катюшей. Чтобы отвлечься от беспокойства - бабушка никогда не подводила и не было причин переживать - Таня составляла список покупок, которые надо сделать по пути домой.

Хорошо, что хозяйка не настаивала на отсиживании на рабочем месте от самого начала и до конца смены, как это требовалось от других сотрудников, а лишь записывала по два-три человека самых значимых клиентов на один день. Благодаря этому Таня могла пораньше возвращаться к дочери, и не толпиться в маршрутке с большими сумками. 

Такая доброта хозяйки салона была подозрительна, и Таня предполагала, что хватит её ненадолго.  Короткий декрет лучшего, вернее, самого востребованного мастера маникюра, ощутимо ударил Оксану Васильевну по карману. Катюша подросла, и хозяйка кому-то из сотрудниц недавно рассказывала о частном детском садике, что открылся на соседней улице. Рассказывала громко, явно рассчитывая и на других слушателей. Зная Оксану Васильевну, Таня поняла, что  таким слушателем должна была стать именно она .  

Когда Таня уходила в декрет, хозяйка улыбалась ей немного неискренне. Желала спокойно и успешно родить, чтобы все были здоровы, чтобы всё и дальше было хорошо, ну и прочее, что в таких случаях говорят. Только говорилось это так, что Таня чувствовала себя неприятно. Было ощущение, будто её спроваживают подальше. Но зацикливаться  на этом не стала. Решила для себя, что лучше получит удовольствие по максимуму от подготовки к рождению малыша, и не упустит ни единого мгновенья в отведённом ей счастье. Кто знает, повторится ли такое ещё раз? 

В первый же день отпуска вместе с братцем Вовкой они достали с чердака пыльный манеж, что пережил младенчество и раннее детство каждого из них, собрали его, и оценив его состояние и вид на слабую троечку, решили реставрировать. Вернее, решила Таня, а поручила это дело  шустрому Вовке, который  не особенно обрадовался новым хлопотам.

Нет, поняв, что в семье ожидается пополнение, он не стал задавать лишних вопросов, протестовать или ещё как-то выражать своё неодобрение. Он стал придумывать имена. И каждый день неродившийся младенец получал новое, причём обсуждалось это бурно и настолько эмоционально, что казалось порой, что Вовка мстит. За что? Наверное за то, что перестанет быт младшеньким? С мамой у него даже до крика доходило, когда он начинал доказывать, что, например, Вонифатий - отличное мужское имя. Мать кричала с порога кухни, уперев руки в бока и гневно краснея лицом:

- А сокращённо Вонь, да? Или Фатик? Да у нас так и собак дворовых не кличут! А тут – ребёнок!

Таня не участвовала в баталиях, она старалась погрузиться в радость ожидания, беззаботность и любовь. Она, конечно, боялась. Боялась заболеть чем-нибудь, боялась придавить малыша в животе, боялась родов, врачебных ошибок… Мало ли чего ещё? Но гнала от себя все эти страхи, пыталась вытеснить их предстоящей радостью.

Но в полной мере насладиться ей не дали, хотя  это и имело свою приятную финансовую сторону. Хозяйка салона позвонила однажды и с большой неохотой попросила выйти "завтра на пару часиков". Таня давила усмешку, чувствуя, как у собеседницы в голосе боролось нежелание просить и жажда денег.

- Танюшка, - неслось из телефона фальшиво-ласковое, - пожалуйста, просто некому больше!..

- У меня отпуск, Оксана Васильевна, - спокойно напомнила очевидное.

- Я понимаю, Танюшечка, - уровень приторности повысился на пару пунктов, - но только два часа! Всего два часика!

- И сколько я за это получу? - спросила Таня, прикидывая, сможет ли высидеть два часа. В последнее время это было тяжело - пережимались какие-то сосуды на ногах, и они немели и отекали. Поэтому поневоле приходилось либо стоять-ходить, либо лежать.

- Ах, ну девочка моя! Как обычно!

- Я в отпуске, причём по уважительной, как вы помните, причине. К тому же я не настолько хорошо двигаюсь, да и чувствую себя неважно, чтобы долго сидеть.

Хозяйка замолкла. И Таня будто наяву увидела, как та недовольно поджимает губы. Ещё бы, ей перечили, с ней торговались, да ещё и демонстрировали свои слабости без стеснения.

Таня почти не сомневалась, что Оксана Васильевна откажется. Как не сомневалась в том, что её терпели в салоне сначала потому, что она была согласна на обучение, потом – потому что, кроме неё, редко кто владел современными методиками, да и чемоданчик её был укомплектован  лучшими инструментами и материалами. А главная проблема - её, Танина, внешность…

Теперь же её, глубоко и некрасиво беременную, вызывали из декретного отпуска, несмотря на то, что она ну совсем была по меркам Оксаны Васильевны, безобразна. Ко всему ещё и имеет наглость требовать повышенный оплаты. Но раз хозяйка позвонил сама, пусть платит, и Таня выторговала себе хорошую сдельную оплату, да ещё и премиальные, то есть чаевые. Она перестала стесняться – раньше это было только для неё самой, а потому - стыдно,  для неё, а теперь – для ребёнка. А для малыша она могла и не такое.

Уступив однажды, Таня так и ходила до родов на работу каждый раз, как её вызывали. Оксана Васильевна кривилась недовольно, а клиентки, наоборот, рассыпались в благодарностях, что Танечка специально выходит ради них, и платили хорошие чаевые, пытаясь компенсировать её неудобства... 

Даже через две недели после родов Оксана Васильевна  позвонила и попросила прийти. Но Таня отказалась – самочувствие было не айс, всё болело, спать нормально не получалось, сидеть она могла только на большой и мягкой подушке, всё из-за швов. Трудности были и в другом: она с трудом расцеживалась, то и дело прощупывая затвердевшие участки, часто бегала в туалет и не влезала в добеременную одежду. Одним словом, не до того ей было, не до работы. Хозяйка, похоже, сильно обиделась, потому что долго не звонила. Наверное, месяц или полтора. А потом всё же преодолела себя и снова вызвала её к клиентке – довольно состоятельной даме, которая предпочитала делать маникюр и педикюр именно у Тани. И чтобы не терять клиентуру, хозяйке приходилось наступать на горло собственной  гордости и чувству прекрасного.