Двадцать Пятая Руна. Хроники Паэтты. Книга Vi

Пролог. Страх будущего

Меня зовут мастер Кол, и если вы читаете эти строки, значит со мной случилась беда.

Я пишу это на случай, если я ещё жив, но против меня возводятся какие-то страшные обвинения в измене государству или Гильдии. Вряд ли эта писулька хоть чем-то поможет мне, но, по крайней мере, я смогу, быть может, хоть частично восстановить своё честное имя.

Впрочем, кого я обманываю?.. Если я прав в своих подозрениях, то против меня будут свидетельствовать такие люди, в сравнении с которыми я – лишь жалкое насекомое, которое давят, даже не заметив этого. И вы, читающие эти строки, вряд ли посмеете обнародовать их, а скорее всего просто сожжёте листок от греха подальше. Что ж, не мне вас судить. Я взялся за задание, выполнять которое не хочу всей душой, а отказаться не смею…

И всё же я продолжаю писать… Кажется, мне станет немного легче, если я изложу свои мысли на бумаге, пусть и бумага эта превратится в яд, способный отравить любого, кто к ней прикоснётся. Быть может, я сожгу её тотчас же после того, как закончу… Неважно.

Я в полном смятении. Никогда прежде я не ощущал так ясно, что жизнь моя висит на волоске. Но если вы думаете, что я боюсь смерти – напрасно. Всякий, кто знает меня, подтвердит, что я никогда не бежал от опасности и пару раз уже стоял неподалёку от Белого Моста. Мой наставник, мастер Звон, не раз говаривал, что я хорош не по годам. И если я был толковым учеником, то сделался затем отличным мастером. Я знаю, что в Цеху поговаривают, что мне светит четвёртый круг, и Асс свидетель, что я полностью его заслужил!

Нет, я боюсь не смерти. Я боюсь, что моя собственная Гильдия хочет меня подставить. Что я – пешка в какой-то большой игре, где пешке этой уготован страшный и бесславный конец. Я не могу знать, почему выбор пал именно на меня, ведь до этого времени среди товарищей у меня была слава «любимчика Командора». Может, это чьи-то интриги, или же Командор всё-таки именно таков, как о нём и говорят – бездушный и холодный, словно мраморная статуя.

Когда мы говорили с ним (точнее, когда он говорил со мной) об этом злополучном задании, то казался таким открытым. Впрочем, наивно полагать, что это может хоть что-то значить – его лицо не более чем маска, которую он в любой миг может сменить на другую. Командор делает то, что, по его мнению, принесёт пользу Гильдии, и ему плевать на средства…

Перечитал уже написанное и едва поборол искушение сжечь этот нелепый листок прямо тут же, от свечки, что стоит рядом. Судя по этим строкам, читатель решит, что у меня истерика. Но это не так. Я растерян, но полон решимости выполнить то, что возложила на меня Гильдия. Я здесь уже около десяти лет, и Гильдия для меня – больше, чем дом, семья или служба.

В детстве я был плохим арионнитом, но и хорошим ассианцем, похоже, тоже не стал. Моя религия – Гильдия. Это всё, во что я верю в этом мире, всё, что я исповедую. Во всяком случае, так было до сегодняшнего дня. Однако, даже теперь я не готов отказаться от неё, потому что остаться с пустотой в душе ещё страшнее. И даже если бы я точно знал, что меня сделали разменной фигурой, и что впереди будут пытки и муки, я не отказался бы от этого задания. Да, я, не задумываясь, приму смерть за Гильдию! Но я не хочу, чтобы моё имя произносилось здесь с презрением!

А потому знай, тот, кто прочтёт это письмо, что я не был предателем! Я не переметнулся к Чёрной Герцогине, не сделался её прихвостнем. К ней меня отправил лично Командор. Таково было моё задание.

Несмотря на то, что товарищи по Цеху называли меня «любимчиком Командора», до сего дня я ни разу его не видел. Это нелепое прозвище прицепилось ко мне из-за истории моего попадания в Гильдию. Однако же я честно заслужил право быть в Гильдии, и никогда не требовал, да и не получал никаких поблажек.

Я верой и правдой служил интересам Гильдии, и меньше чем через год сделался подмастерьем, а затем и мастером первого круга. Я выбрал Цех охотников за головами, как и мой наставник, мастер Звон. Говорят, и сам Командор когда-то был охотником. Так или иначе, но это было моим, это было то, что я делал лучше всего. Мне прочили большое будущее в Гильдии, усмехаясь, что в моём лице Командор готовит себе преемника. Пусть так, я нисколько не возражаю против этого!

Но всё же вызов к Командору стал для меня полнейшей неожиданностью. Клянусь, до сего дня я ни разу не встречался с ним и был убеждён, что он давно уж забыл о моём существовании. Кроме того, сколь бы далеко ни распространялось моё самомнение, я вполне осознаю, что в Гильдии есть и куда более способные люди, которые, быть может, подошли бы для этого дела куда лучше меня. Что двигало Командором, когда он принял именно такое решение – для меня загадка. Стоит ли говорить, что спросить об этом я его не решился.

Разговор был коротким. Командор ни словом не дал понять – знал ли он обо мне прежде, или же прислушался к чьим-то рекомендациям. Он сразу же перешёл к делу. «Вы должны отправиться к Чёрной Герцогине, мастер Кол» – вот что он мне сказал.

Признаться, я едва сумел совладать с собой, и это оказалось весьма сложно. Будь передо мной не глава Гильдии, а кто-то другой, пожалуй, я не сумел бы сдержаться – слишком уж услышанное походило на какую-то странную шутку. Но передо мною был Командор, а это значит, что я не мог потерять лицо. И однако же мне понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями.

Было видно, что Командор испытующе глядел на меня. Он сидел так, что его лицо почти скрывалось во мраке, но эти глаза светились, словно глаза волка. Полагаю, он остался доволен увиденным. Кажется, он даже слегка кивнул.

Однако же мне было крайне сложно найтись с ответом, поэтому, вернув себе способность немного соображать, я сумел выдавить лишь одно слово: «Зачем?».

«Вы поступите к ней на службу и будете исполнять любой её приказ, как если бы он исходил лично от меня».

Боюсь, на сей раз я не сумел сохранить должного хладнокровия. Слова прозвучали настолько абсурдно, что я решил, слух играет со мной злую шутку, ведь я не мог заподозрить в этом самого Командора. А ещё я постыдно пошатнулся, потому что внезапно почувствовал головокружение. По счастью, рядом стоял большой чёрный стол, и я сумел опереться на него, не то потерял бы последние остатки достоинства.