Две дамы и апельсиновый джем

ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой вдовствующая графиня остаётся без завтрака, а её галльский бульдог находит себе неожиданного друга

Леди Камилла Конвей, вдовствующая графиня Торнфилд, пригубила чай и поморщилась: остыл.

Чай холодный, сэндвичи с огурцом подсохли, масло размякло… Разве что мармелад взять?

С легкой улыбкой она намазала золотисто-оранжевый полупрозрачный джем на подсушенный тост и проговорила:

— Это очень интересно, дорогая, продолжай!

Её невестка подавила вздох, тоже пригубила чай и проговорила, очаровательно улыбаясь:

— Камилла, мне интересно, почему вы решили поменять поставщика?

— Поставщика чего? – старшая леди отставила чашку и нахмурилась. Слегка, чтобы не появились морщины.

— Дорогая, вы всегда покупали мармелад у миссис Пламптон, так ведь?

— Да, ты права.

— Ну вот! – и пальчик с розовым ногтем непочтительно ткнул в банку с тщательно завинченной крышкой. – А этот – от «Фортнум и Мейсон», тот самый, которым вы всегда были недовольны!

Вдовствующая графиня взяла банку в руки и, держа на некотором расстоянии от себя (появившуюся дальнозоркость она старалась игнорировать), стала изучать этикетку. В самом деле, бирюзовый фон, золотые буквы, поставщик двора его величества…

— Странно, — пробормотала она.

Графиня действующая улыбнулась, и в её крови запело торжество. «Неужели я сумела её задеть? В первый раз за пятнадцать лет, помоги мне святая Кристина, я сумела её задеть! Сто восемьдесят ежемесячных совместных завтраков, чтоб мне подурнеть, и каждый раз она была так невыносимо любезна, что мне даже пожаловаться Артуру было невозможно!».

В общем-то, леди понимала, что Артур Джонатан Конвей, граф Торнфилд, её муж и старший сын леди Камиллы, вряд ли стал бы прислушиваться к её жалобам. Но иногда очень, очень хотелось, чтобы её обняли, погладили по плечу и сказали: «Да не обращай внимания, я ведь с тобой!».

Тем временем леди Камилла успела позвонить в колокольчик, и через мгновение в дверях появилась сухопарая дама неопределённого возраста, примерно между сорока и семьюдесятью, с желтоватым лицом и поджатыми губами. Её тёмно-синее форменное платье было образцово некрасивым, а причёска могла бы послужить вдохновенному живописцу моделью для детали портрета мегеры домашней обыкновенной.

— Миссис Гривс, на кухне всё в порядке? – мягко спросила вдовствующая графиня.

— Да, миледи, насколько мне известно.

— Мы не меняли кухарку?

— Нет, миледи.

— Тогда скажите мне, пожалуйста, отчего именно сегодня к завтраку был подан этот мармелад? Вы ведь знаете, как важны для меня встречи с моей дорогой леди Сесилией! – в последней фразе прозвучал небольшой упрёк, но даже самый внимательный слушатель не определил бы, обращён он к экономке, к невестке или к обеим сразу.

Мельком глянув на стол, миссис Гривс ещё сильнее поджала губы.

— Обычно мы покупали домашний мармелад у миссис Пламптон, — сказала она. – Раз в три месяца, двадцатого числа, дюжина банок.

— Вчера было как раз двадцатое, — кивнула леди Камилла.

— Да, миледи. Но доставки не было. Вечером я попыталась связаться с миссис Пламптон, но её коммуникатор не отвечал. Сегодня утром отправила туда Дженкинса, он стучал и звонил, но двери не открыли.

— Он стучал в дверь чёрного хода, или в парадную тоже? – спросила внезапно леди Сесилия.

— Как можно, миледи? – вскинула брови экономка. – В дверь черного хода, разумеется.

— Я поняла вас, миссис Гривс, — леди Камилла кивком отпустила женщину и повернулась к невестке.

Та натягивала перчатки.

— Дорогая belle-mère, как бы ни хотелось мне провести с вами побольше времени, но я должна идти. Сегодня заседание Комитета…

— Рада была повидать тебя, милая, — кивнула вдовствующая графиня. – Привет мальчикам. С Артуром я, скорее всего, увижусь в воскресенье в Лингфилд-парке, на скачках.

— Да, конечно, — пробормотала леди Сесилия.

Скачки интересовали её куда меньше, чем причины смены марки джема к вечернему чаю.

— Кстати, скажи мне, почему ты спросила, куда именно стучался Дженкинс? – уже у двери гостиной окликнула её свекровь.

В ответ Сесилия лишь пожала плечами.

Когда за невесткой бесшумно закрылась дверь, леди Камилла откусила ещё кусочек от тоста с джемом, прожевала, поморщилась и отложила.

— Решительно, этот мне не нравится, слишком стандартный вкус. Сколько бы лет они ни были поставщиками двора. Что же случилось с миссис Пламптон?

Понятно было одно — она умрёт от любопытства, если этого не выяснит. Возможностей, разумеется, было несколько: можно отправить того же Дженкинса, чтобы он выяснил у соседей и дежурного городской стражи, что произошло. Но Дженкинс, совершенно незаменимый, если требовалось отнести багаж или сопровождать хозяйку в магазин, сообразительностью не отличался. Он бы наверняка не задал нужные вопросы, или задал ненужные…

Второй вариант – пригласить к ужину сэра Джастина Хьюза. Отставной суперинтендант городской стражи всегда был в курсе всех городских происшествий, иногда даже раньше, чем нынешний глава следственного отдела, полковник Паттерсон. На резонный вопрос «Как?» сэр Джастин пожимал плечами, рассеянно улыбался и отвечал: «Птички на хвосте принесли». Поскольку каждое утро он кормил птиц на дорожках Беркли Сквер, рядом со своим домом, ответ этотпредставлялся двусмысленным.

Наконец, был и третий путь, и, говоря по правде, леди Камилла склонялась именно к нему. Она могла пойти гулять с собакой. Да, вот именно: прогулка – именно то, что им обоим сейчас необходимо!

Дважды позвонив в колокольчик, хозяйка вызвала дворецкого.

— Гривс, кто-нибудь выгуливал сегодня Бони?

— Тимминг, миледи.

— О боже, бедному мальчику явно недостаточно! Тимминг всегда ограничивается прогулкой в четверть часа. Вот что, скажите Дженкинсу, чтобы он надел на Бони ошейник и поводок и ждал меня у двери.

— Да, миледи, — дворецкий поклонился и исчез.

Неизвестно, что думал о маленьком галльском бульдоге Гривс, он вообще был молчалив и необыкновенно тих, а также обладал умением появляться именно тогда, когда хозяйка собиралась его позвать. Зато члены семьи – три сына леди Камиллы, дочь, две невестки и один из внуков – отзывались о пёсике отрицательно. Нет, они любили собак: для охоты старший, Артур, держал в поместье десяток борзых, в городском особняке более или менее мирно уживались его ретривер и болонка Сесилии. Младший сын, Уильям, предпочитал дирхаундов. Конечно, никто из них ни слова не сказал бы, если бы леди Камилла завела бритвальдского бульдога. Но галльский?..