Две стороны. Грань правосудия

Глава 1

– Вчера я пытался навести порядок в кабинете, – задумчиво изрек Биран, перебирая стопку пергаментов.

– И? – не отвлекаясь от изучения полученной магограммы, уточнила я. То, что у напарника периодически наступают дни чистоты, я поняла давно. Даже смирилась с тем, что после его порядков я по полдня ищу важные улики и свитки на собственном рабочем месте.

– У тебя на столе я обнаружил волосы трупа, измазанные какой-то зеленой дрянью, отрубленный палец великана и завернутый в объяснения свидетеля шоколад.

– И? – повторила я, пытаясь соизмерить пиковые значения с теми, что хранились в архиве. Что-то я упускаю, хотя интуиция подсказывала: разгадка близка. Черт бы побрал этих магов – вечно с ними какие-то проблемы!

– То есть ты полагаешь, что хранить на столе палец великана нормально? – театрально приподняв брови, поинтересовался Биран, облокачиваясь на спинку стула.

– На нем же заклинание заморозки, – неуверенно ответила я, рыская по столу в поисках списка дежурств по отделу.

– Поправка. Держать на столе замороженный палец великана – это вполне себе адекватно?

– Биран, – недовольно отвлеклась я. – Позволь тебе напомнить. Ты уже год работаешь в следственном отделе по расследованию магических и немагических преступлений. Причем работаешь не в управлении, и даже не в центральном околодворцовом районе, где муха без разрешения старшего следователя не пролетит. А в Ландивичево, где срезать кошель у прохожего – то же самое, что и зевнуть, не прикрывая рта. Тут нет понятия «хорошо», «плохо» и тем более «нормально», а отрубленный палец на столе – неизбежность. Особенно после того, как нам отказались выдавать новое помещение под архив.

– Опять воюете? – в кабинет вошел Эликсанд Дак – наш с Бираном начальник. Вытянув полную шею, он стал что-то выискивать на моем столе. Так вот чей шоколад вчера изъял напарник! Лично я сладкое на дух не переношу с самого детства. А вот полноватый глава отдела вполне походил на любителя сладостей.

– Даже не ищите, – с притворным сочувствием вздохнула я. – У Бирана вчера засвербело в причинном месте, напал чистотун, и все важнейшие улики, включая вкуснейший долорийский горький, отправились в корзину…

– Я ничего не выкидывал! – возмутился напарник, не ожидавший подобной подставы.

– Ну, или своему прожорливому кактусу скормил, – мстительно ответила я. Что уж поделать – этот мерзкий цветок я не любила даже больше, чем порядок на столе и шоколад, вместе взятые. – Он у тебя любит улики подъедать.

– Во-первых, Жорж Жоржастик не кактус! – обиженно протянул друг. Спорить с тем, что его нелепый представитель флоры сжирает важные улики, Биран не стал, слишком много примеров было для обратного. – А во-вторых, я сложил все в короб, нижняя полка слева. Шоколад как раз между образцами кожи утопленника – ну… того, что местные ундины на дно утянули за долги,– и нескольких объяснений, взятых с леших.

Эликсанд поморщился – он настолько давно находился в должности главы, что об истинной расследовательской деятельности узнавал только из наших с Бираном отчетов. Жорж Жоржастик примерно затаился за стопкой бумаг, шефа он побаивался, потому при нем активно строил из себя обычный цветок.

– Опять воюете, – поморщившись, повторил он уже утвердительной интонацией. – Кира, Биран, вы забыли, кто мы?

– Следственный отдел по расследованию магических и немагических преступлений, – заученно повторил Биран.

– А вот и нет! – торжественно ответил Элик. – На самом деле мы – семья!

– Вы это пытаетесь вдолбить в наши головы на протяжении всего времени, что я тут работаю.

– Кира Форн, – недовольно начал шеф. – Подобное я буду повторять изо дня в день, пока вы не привыкнете считаться с мнением друг друга, уважать интересы, подставлять плечо в трудную минуту…

Мы с Бираном сострадательно переглянулись: подобная лекция могла затянуться и на час, и на два, и на три. А если будем спорить, то заставит писать сочинение на тему «Тысяча и одна причина – за что стоит любить своего напарника». Помнится, к трехсотой меня начала подводить фантазия и пришлось вписывать такие примеры, как: «От него не воняет, как от бедняка, который несколько лет жил на болоте» и «Если бы вместо него моим напарником был Жорж Жоржастик, то было бы хуже». У Бирана я краем глаза подсмотрела такие причины, как: «Во время женских дней она не бегает за мной с штык-вилкой и не обещает проткнуть шею». Правда, потом Биран аккуратно зачеркнул дополнение про шею и вывел его в отдельный пункт.

Нет, нас с Бираном можно было назвать друзьями – даже близкими. Иными и не будешь, когда сидишь в засаде в канализации, а по тебе бегают мелкие склизкие крысята. Мы множество раз прикрывали друг другу спину, частенько проводили время вместе в баре, я даже знакома с его матерью, а он – с моей сестрой. Просто подобный стиль общения сложился с самого первого дня нашей совместной работы. И именно из-за него нашему начальнику постоянно чудится, будто мы терпеть друг друга не можем… Впрочем, недавно Биран высказал идею, что Эликсанд таким образом развлекается.

– … а еще напарники даже ближе, чем супруги! – на высокой ноте произнес Элик, внимательно осматривая кабинет на наличие съестного. Именно из-за него все мало-мальски похожее на еду приходилось хранить в сейфе, формулу магического ключа которого мы якобы забыли еще несколько месяцев назад. Бывает, что на работе приходится задерживаться допоздна, а чапать в таверну в форме, в коей мы обязаны появляться на улицах города в случаях, указанных в уставе, совершенно невесело. И пропойцы тут же петь перестают, и игральные карты мгновенно пропадают со столов, и девушки, еще пару минут назад вываливающие сиськи на стол, а ноги – на чужие коленки, тут же становятся примерными благородными девицами. Не станешь же убеждать ночных постояльцев подобных заведений, что следователи – тоже люди, и если бы не форма, то мы точно так же беззаботно перекинулись бы в картишки и пропустили бы рюмашку-другую.