Две стороны стекла

Глава 11

Глава 11

Через несколько дней и несчётное число неудачных попыток я смог, наконец, поговорить с отцом, находящимся в другой комнате, и с Вирагом. Отец предупредил младших детей, чтобы были «на связи», что я учусь и могу в любой момент с ними связаться. Сестра моя встретила меня недовольным взглядом, даже не удосужилась ответить на моё приветствие, просто заявила, что я ей мешаю, и перевернула зеркало. Вот так. Холодная Агнес хранила холод в своём сердце. Думаю, только для меня.

А вот с Вирагом мы неплохо побеседовали. Оказывается, по его признанию, я слишком быстро учусь, у них с Агнес на это уходили месяцы и годы. Я спросил его: «А сколько нужно времени, чтобы научиться ходить сквозь зеркала? Что вообще для этого нужно?» Вираг заметно стушевался, ответил лишь, что ещё дольше, чем говорить через зеркало. А вот насчёт того, что нужно, он вообще уклонился от ответа. И сказал, что если отец захочет, он сам всё расскажет мне в своё время.

Такой ответ меня не устроил. Что значит «если»? Почему? «Если отец захочет»? А он может и не захотеть? И что значит «в своё время»? Я не могу ждать! У меня нет этих месяцев и лет...

Я мог бы попытаться узнать это всё у отца, но он из-за этой назревающей войны уехал из Лоранда к кому-то из своих баронов. Да и не думалось мне, что он охотно примется отвечать на мои вопросы. Граф подозрителен и осторожничает лишний раз. Вряд ли он начнёт откровенничать и выдавать мне все свои секреты.

Но я постараюсь выведать всё, что смогу. Пока же я по крупицам собирал информацию об этом мире и учился новому. Я не сказал отцу, что смог связаться со своим миром, и о том, что видел свою мать. Я думал, что эта новость вряд ли обрадовала бы его, ведь он был уверен и говорил об этом твёрдо: с моим миром связаться через зеркало невозможно. Можно лишь перейти через зеркало из мира в мир, но говорить нельзя.

У меня же это получилось почему-то, да и учился я всему гораздо быстрее, чем Вираг и Агнес в своё время. И это тоже было странным. Я ответов на свои вопросы не находил. Пока, по крайней мере.

Вечером мы все собрались за ужином, правда, не было отца, но присутствовал почётный заложник – сын графа Сандора Нандорского – Патрик. Мальчишке было лет пятнадцать на вид, подросток, молчаливый, задумчивый и, как мне показалось, настороженный. Он тоже жил здесь третий год, как и Агнес в Нандоре. Я видел его взгляд, направленный на дочь графа Берната, и, кажется, даже читал его мысли.

Конечно, Агнес устроили побег, и она теперь была дома, а он всё ещё был здесь, в плену, и тоже хотел бы вернуться к отцу.

В чём смысл обмена заложниками? В том, что они будут жить каждый в чужой земле и в семье, а тут получается, что Агнес вернулась, а Патрик этот нет. Это было несправедливо по отношению к нему.

Какие мысли были у отца на этого парня, я не знал.

Всё это время, пока я был тут, Патрик свободно передвигался по Лоранду точь-в-точь, как Агнес по Нандору. Я видел его в сопровождении камердинера – молчаливого неприветливого дядьки с мрачным взглядом. Я постоянно встречал этого Патрика на тренировках с мечом и луком, видел, как неплохо он стрелял из арбалета и уверенно сидел в седле. Несколько раз всей молодёжью мы отправлялись на конные прогулки. Так что воспитанием Патрика здесь, в Лоранде, занимались. А ещё я узнал у Вирага, что Патрик хорошо и много читает, что здесь, в этом мире, было редкостью. Кроме всего этого, молодёжь тут учили петь и танцевать, сочинять и декламировать стихи. Думаю, за два года Патрик и в этом поднаторел.

Граф Бернат хоть и держал его заложником, но, как настоящий граф и человек слова, выполнял все обязательства.

Я вспомнил слова графа Берната о том, что граф Сандор мог бы выдать Агнес замуж за одного из своих людей, пока она была у него в плену. Интересно, если бы Патрик был постарше, отец мой тоже попытался бы его женить на дочери кого-нибудь из своих сторонников? Или это тоже своя какая-то графская договорённость не ущемлять права друг друга? Уважение к сопернику?

Почему они так много позволяют своим заложникам, ведь это пленные? А их учат, воспитывают, тренируют! По сути, сами себе готовят врагов.

Мне – человеку моего мира – это было непонятно. Я вырос на книгах и фильмах о войне, о противостоянии противников, и в моём понимании пленных держать положено изолированно. В памяти вставали колючка концлагерей, собаки, выученные травить и ловить беглых пленных, вышки с пулемётами и прожекторами и всё остальное – мрачное и тяжёлое. Здесь было всё не так.

И пока все молча сидели за ужином, я незаметно рассматривал этого Патрика из Нандора. В отличие от всех нас, детей графа Берната, Патрик был русоволосым и сероглазым, и этим уже отличался от всех. Спокойный, сдержанный, я слышал со своего места, как его воспитатель что-то выговаривал ему через зубы, а сын графа молча слушал.

Что отец собирался делать с ним? А если начнутся военные действия, его что, убьют? Он же заложник, а заложников убивают, когда условия залога не выполняются. И что, у кого-то поднимется рука убить его?

Дома у Патрика остался старший брат. Обмен же был произведён младшими детьми, граф Сандор отдал младшего сына, а граф Бернат – Агнес, свою дочь. Я в Нандоре всего пару раз видел старшего брата Патрика, по-моему, его звали Арнолд, они внешне похожи друг на друга, такие же светловолосые и сероглазые оба. Братья, что с них взять. Я тоже похож на Вирага и на Агнес – тоже. Как в какой-то книжке читал фразу: «Кровь – не вода, не разбавляется...»