Дверь.

1

      Всё началось просто и безобидно. Если бы в тот момент кто-то сказал мне, чем всё это закончится, я б рассмеялся. Но всё по порядку. Встречает меня шеф, Константин Львович, утром перед дверью моего кабинета и говорит:

— Надо, Игорёк, смотаться в Жуковское и там забрать у вдовы нашего клиента кое-какие вещи. Что причитаются нам по договору. Всё по телефону обговорено, но курьерам такое доверять не хочется. Вещи могут оказаться раритетные и дорогие. Переговоры шли год назад, потом клиент умер, а вдова решила продать коллекцию, выждала полгода и обратилась к нам и к другим скупщикам. Там отдельная история, а это было уже продано нам самим клиентом, но из-за тяжбы наследников находилось в доме покойного. Так что пока не остыло — метнись сам и заодно посмотри, что там ещё есть интересного. Мне тебя, что ли, учить? Напросись на чай с дороги. Завяжи разговор. Короче, действуй. Сегодня выезжай, послезавтра жду с результатами. — Константин Львович опустил очки в золотой оправе на нос и посмотрел мне в глаза поверх стекол, при этом задрав голову и вытянув шею. Я на полторы головы выше него. — Смотри не переборщи, чтоб нам за тебя краснеть не пришлось, — сказал, хлопнул по плечу и посеменил дальше, вечно спешащий и неунывающий наш шеф. Он же брат мужа моей сестры, родственник не близкий, но и не далёкий в том плане, что взял меня на работу год назад. Не успел я сообразить, как мне поступать, а этот тайфун, колобок, катится обратно и трясёт брелоком с ключами.

— Возьми, аккуратно только. Шкуру спущу, если что. Документы в бардачке, доверенность возьми у Ниночки. Всё, давай. — И снова укатил.

      Вот это деловой подход. А то от одной мысли трястись в электричке на деревянной скамье или, того хуже, в переполненном автобусе в августовскую жару хочется уволиться. Другое дело — крузак. Пусть старая добрая 80-ка, но крузак.

      К Ниночке влетел в приёмную как на крыльях.

— Нинок, где мои доки?

      Нина протянула как всегда аккуратно сложенные прозрачные файлики в зелёной фирменной папке с логотипом «Торговый дом — Лев».

— Вот это — доверенность от торгового дома и на машину, а это — на топливо и расходы. Распоряжение Кнстанина Льфофича, — смешно коверкая имя нашего шефа, прошептала Ниночка. Положила сверху пластиковую карточку. Безупречно сделанные ногти и длинные пальцы при этом сразу бросились в глаза. Не удержавшись, взгляд побежал по рукаву белоснежной блузки и остановился на расстёгнутом воротничке. Нельзя сказать, что вырез был больше, чем положено, но определенно мой взгляд задержался там чуть дольше, чем на всём остальном. Нинок, по-видимому, этого и добивалась, и победно улыбнулась прямо мне в глаза.

— В роли волшебной феи вы мне нравитесь ещё больше, чем в роли экзекуторши. — Дело в том, что еще на прошлой неделе она приносила мне на ознакомление приказ о лишении меня премии за месяц. Причём, по настоянию того же «Льфофича», делала это публично, на виду у коллег, чтоб не было разговоров о семейности.

— Давай, не облажайся. Удачи.

— Тьпу-тьпу, — сплюнул я через левое плечо демонстративно. И побежал на стоянку к тёмно-зелёному крузаку.

— Привет-привет, — ответил я ему на весёлое подмигивание сигналки.

Сиденье как влитое, с последней моей поездки никто не двигал, и это радовало. Двигатель басовито рыкнул на перегазовки, видно, глушак где-то сифонит. И мы покатили в сторону Жуковского. Такие моменты — самые приятные в моей деятельности. Я работаю, а вернее, учусь на оценщика антиквариата в фирме, владелец которой — семья мужа моей сестры и, как нетрудно догадаться, вся эта семья занята в этом бизнесе. Меня, непутёвого, тоже пристроили по ходатайству и с разрешения родственников, и, скажу вам честно, — проверка была там, как при поступлении на работу в аппарат президента. Проверку, видимо, я прошёл, и уже как год выполняю работу старшего, куда пошлют. В основном, это перевозка документов, опись и фото предметов. Экспресс-анализ на золото и другие металлы. Или как в этот раз — перевозка по причине спешки. Не то чтобы я ни на что другое не годен, всё дело в том, что и сам я к двадцати семи годам не определился, чего хочу и чем буду заниматься. Школа мне далась легко, без зубрёжки, но и особой радости от учёбы я не чувствовал. В универ поступил, потому что родители настояли. Потом армия, и вот я свободный, никому ничем не обязанный и, как выяснилось, никому не нужный молодой человек со знанием двух иностранных языков и боевой подготовкой, в звании младший сержант. В личной жизни не особо складывалось, после нескольких неудачных попыток найти спутницу жизни я перестал акцентироваться на этой сфере.

Заправился, выпил кофе, пару минут размялся и к вечеру прикатил по адресу. Коттеджный посёлок на въезде встретил меня сонным секьюрити, который окинул меня и мой крузак взглядом, не вставая со стула, и не стал задерживать. А что ему париться — две камеры, не таясь, писали всех с разных ракурсов. Вдова, женщина лет пятидесяти, встретила меня без особой радости, но и без неприязни. Так, как будто выполняла повседневную работу.

      Провела меня в гостиную, в глаза сразу бросилось, что готовится переезд, –стояли картонные коробки, упаковывались вещи. Но и по остаткам несобранного добра можно было судить, что антиквариат в доме водился в большом количестве. Попытался завести разговор, но хозяйка на контакт не шла. Поставила передо мной коробку, дно которой было застелено пупырчатой плёнкой, а сверху лежали три фарфоровые статуэтки. Первая — ландскнехт с двуручным мечом, вторая — барабанщик, в шляпе с пером и пёстрой одежде, и третья — девушка, по всей видимости, маркитантка. Девушка была выполнена тоньше других, хотя было заметно, что это один автор. На голове у неё был чепец, через плечо висела объёмная фляга, в руке она держала кружку, а на локте висела корзина с продуктами, накрытая полотенцем.