Дверь

Дверь

Чтобы постучаться в двери нужно меньше трёх секунд, но вот решиться и поднять руку, чтобы сделать это оказалось куда сложнее. Аделе нужно было больше времени. Она собиралась с мыслями всю прошлую ночь, и сколько дней ещё до того? И всё же не смогла не задержаться. Ещё бы! За этой дверью было будущее. Но какое? Аделе не знала. Многое зависело от неё. Если она выдержит и покажет всё своё мастерство, если не опозорится перед Цитаделью – будущее можно считать устроенным. Но что спросит у неё Магистрат Цитадели? Как будет себя вести?

Аделе слышала, что Магистрат кого-то отпускает почти сразу, кого-то сразу выгоняет, а кого-то и заваливает вопросами и требованиями показать ту или иную практику. И как тут угадаешь? У Аделе не было покровителя, не было знатной семьи и богатств. Она попала в Цитадель по своей воле, её всегда тянуло к земле, к траве, к целительству. Этим и руководствовалась. Ей прочили скорое отчисление и позор, но позора не случилось до этой минуты точно. Отчисления тоже. Аделе знала, что может рассчитывать только на себя и потому отвергала всякое развлечение, погружаясь в учёбу.

Теперь ей надо было показать всё, на что она способна и всё, чему выучилась. Показать и надеяться на мягкость Магистрата.

А дальше, дальше… может быть, её оставят в Цитадели как практикующего целителя? А может быть отправят в лазарет города? А если совсем надеяться на чудо – то ко двору.

Но Аделе заставляла себя не думать про самый лучший исход. Её устроил бы любой, кроме самого страшного – изгнания. Такое бывало часто. Цитадель принимала всех, часть отсеивалась ещё в процессе учёбы, часть не выдерживала преставления Магистрату, а кто-то уходил и сам, понимая, что целительство, это, конечно, благородно, но слишком тяжело.

Магистрат не давал второго шанса. Провалился – иди с миром. Провалился – не смеешь владеть знаком Цитадели, не смеешь заниматься целительством никогда. Займёшься на свой страх и риск – казнь.

Аделе не мыслила себя вдали от Цитадели. Она понимала рассудком, что совсем уж провалиться не должна. Недаром ведь зубрила и училась, и разбирала и подходила к целителям, но сердце билось бешено, тревожно.

Но надо было постучать. И пришлось.

–Аделе Дамгор? – её уже ждали. В зале – светлой и убранной, лишённой праздности, восседал Магистрат. Их было шестеро – три целителя, три целительницы – как и положено. Все в белых одеждах, как и предполагает членство в Магистрате. Все с золотыми знаками – две чаши – жизнь и смерть. И все равнодушны. Перед каждым свиток с именами, но что значат имена?

Аделе почувствовала, как слабеет её воля. Она не знала, не могла знать, чем кончилось предыдущее представление – человек, представленный Магистрату, входил в одну дверь и выходил в другую, не пересекаясь с теми, кто ждал. Узнать что-то о прохождении, о Магистрате и о вопросах и заданиях, что были заданы и поручены, было невозможно.

–Да, это я, – голос предавал Аделе. Она смотрела на членов Магистрата, но никак не могла сфокусироваться. Они ей казались то все одинаковыми на лица, то какими-то ужасно-отстранёнными, чужими.

–Не волнуйтесь, – подбодрила её одна из целительниц – седая, высокая, с добрыми глазами. – Мы не кусаемся. Представляться вы будете в первую очередь мне. Я Иверсен, две мои коллеги – это Вендула и Бланка.

Иверсен указала по очереди на двух целительниц. Вендула оказалась очень молода внешне, примерно такого же возраста, как и Аделе. Аделе это обрадовало. Если такая молодая целительница могла занять пост в самом Магистрате, то, может быть, это сможет и Аделе? Чем она хуже-то? а Бланка оказалась мрачной и непроницаемой.

–Наши целители, – продолжала Иверсен, – Рангел – ты можешь его знать как целителя королевского двора.

К своему стыду Аделе не знала ничего о королевском целителе. Она вообще мало что знала о жизни. Она хорошо знала составы заживляющих мазей, а вот имена, лица, должности – всё это шло мимо.

–Также Хаукон и Шенье, – Иверсен закончила представлять Магистрат.

Услышав о Шенье, Аделе против воли дёрнулась. Шенье! Сам Шенье? Тот самый, что изобрёл не так давно новый, снимающий мигрень, отвар?

Аделе бросило в жар. Шенье казался ей живым богом в эту минуту. Десятилетие было скупо на события в целительстве, и Шенье навёл достаточно шума. А теперь он сидел здесь и ждал, когда Аделе продемонстрирует свои знания.

–Итак, вы запомнили наши имена? – спросила Иверсен всё с тем же добродушием.

–А? да, я…спасибо, – Аделе трясло.

–Скажите, – вдруг вмешался Рангел – королевский целитель, – вы, кажется из рода Дамгор?

–Да, – Аделе не понимала пока чем это важно.

–Дамгор из Северного надела? – продолжал Рангел. – Ваши родственники имеют отношение к торговле сырами?

Аделе ждала какого угодно другого вопроса. Этот вверг её в ступор. Но пришлось отвечать:

–Нет, господин, мои родители не связаны с теми…мы всегда жили здесь.

–Я спрашиваю о родственниках, – напомнил Рангел мягко.

–Это не имеет отношения к представлению! – вмешалась Вендула. Её голос был яростен. – Нам пора бы начинать!

–Вы торопитесь? – поинтересовался Рангел, – ну и отлично. Торопиться здесь должны мы – вы ещё слишком молоды. Так что, Аделе? Ваши родственники связаны с Северным наделом?