Дверь

Дверь

Бывает, что самые обыденные вещи пробуждают в нас суеверный страх.

Скажем, дверь, которую не отпирали много лет.

Проходят годы — и вокруг этого обычного предмета, будто бы сами собой, вырастают мрачные легенды, находятся свидетели страшных и необъяснимых явлений, и вот уже вы сами уверены в том, что столкнулись с чем-то дьявольским, несомненно, имеющим отношение к сокрытому и жуткому миру, которого смертным лучше не касаться.

Именно про то и будет мой рассказ.

Я рано осиротел и воспитывался в замке родственника моего батюшки.
Если пробраться в самое старое крыло, то, что когда-то и было древним шлоссом, спуститься по узкой каменной лестнице туда, где хранятся припасы, где служанки стирают белье в огромных чанах, дойти до конца длинного коридора, можно уткнуться прямо в ту самую дверь.

На вид она была очень стара, сработана из крепкого дуба, ныне совсем почернелого, и навечно заперта на старинный ржавый замок. Я знал, что ее никогда не открывают, и даже ключ от этого замка давно потерян. Сколь себя помню, эта дверь манила меня. И, одновременно, вызывала у меня страх. Безотчетный и темный страх.

Я часто спрашивал у служанок, а что там, за этой дверью? Они неизменно отвечали, что ничего интересного там нет, дескать, обычный чулан, где очень пыльно и пауки устраивают во тьме свои пляски. Но отчего-то мне казалось, что не все так просто. Воображение мое рисовало причудливые картины. То я придумывал себе, будто там — забытые кем-то давным-давно сокровища, то — чей-то страшный скелет, как в сказке, которую мне рассказывала нянюшка, про графа, который женился в седьмой раз. Этот граф, говорила она, был женат шесть раз, и все жены его умерли, прожив с ним год. И вот он в седьмой раз посватался к одной благородной девице… Вы знаете эту сказку? Тогда я не буду ее пересказывать.

Ну, так вот. Я иногда подходил к загадочной двери, когда поблизости никого не было, и пытался заглянуть в замочную скважину. Но за ней было темно, хоть глаз выколи, и тянуло холодным ветром, который пах пылью и плесенью. Мне чудилось, что к затхлому запаху примешиваются какие-то пряные ароматы, как будто в запертой каморе хранятся специи. Я заметил, что по вечерам сквозняк усиливается, и ветер, дующий сквозь замочную скважину, начинает тихонько завывать. Мне нравилось так стоять, слушая этот грозный вой, заглядывать в безмолвную темноту, а потом, испугавшись чего-то, нестись со всех ног по коридору туда, где брезжил свет и слышались людские голоса.

Однажды я задумался — откуда взялся этот сквозняк, если за дверью лишь небольшая комната без окон и дверей? А вдруг там тайный ход, ведущий в неведомые глубины земные? В конце концов, я начал подумывать о том, как бы эту дверь открыть. Ключ утерян, но ведь, наверняка, можно подобрать другой? Несколько раз я поковырялся в замке ножом, но, заслышав шаги, всякий раз прекращал свои попытки.

И вот, как-то раз вечером я сидел с Хельгой, старой служанкой, которая знала много интересных историй. Она обыкновенно работала, не покладая рук, пряла, вязала, перематывала нитки, и при этом рассказывала свои байки, а я сидел рядом на скамеечке и слушал, временами подавая старушке клубок ниток или ножницы. В тот раз она перебирала перья для подушек, и с нами была Юта, не старая еще женщина, мрачная и неразговорчивая. Стоял темный и дождливый осенний вечер, а у нас горел огонек в плошке, и в маленькой Хельгиной каморке было очень уютно.

— Открой-ка вот тот сундук, что в углу, Конрад, посмотри, есть ли там перо, — велела мне Хельга.

Я поднял тяжелую крышку сундука, вынул большой кусок свернутой холстины, лежащий сверху, и воскликнул: «Здесь так много ключей!» Пера в сундуке не оказалось, зато нашлось много всякой всячины, в том числе — коробка, полная ключей, старых, новых, больших и маленьких… Я очень обрадовался своей находке.

— А что если тут есть ключ и от того замка? — воскликнул я.

— От какого это? — насторожилась Хельга.

— Который никогда отпирают, — бесхитростно ответил я.

Старуха побледнела. И тут же сказала, чтобы я и думать забыл о той каморе, чтоб даже близко не подходил. Почему-то я не удивился. Эта дверь всегда внушала мне оторопь, и я вдруг подумал, что наверняка с ней связана одна из тех жутких историй, которые Хельга рассказывала отменно. А я до них был большой охотник. Так что, начал я допытываться, почему к этой двери мне нельзя подходить.

— Потому что она тебя сожрет! — буркнула Юта.

О да, а еще сорока откусит мне нос! Так обычно говорят малышам, чтобы берегли свои носы и не совали их, куда не следует. Я так и подумал, даже засмеялся. Но обе женщины были серьезны и смотрели на меня встревожено.Надо признаться, меня поразила нелепая Ютина фраза, лишь только я осознал, что сказано это было всерьез, и никто и не думал со мною шутить.

— Что ты мелешь, она не ест людей! — бросила Хельга раздраженно.

— А что она делает?

— Этого никто не знает.

Я слушал их разговор, все больше холодея.

Впрочем, они тут же смутились и замолчали, прекрасно понимая, что сказали слишком много, и теперь уж придется им закончить то, что начато. И тут уж я принялся упрашивать милую Хельгу, чтоб поведала все, что знает о запретной двери, покуда она не сдалась.

— Слыхала я от своей матушки, которая прожила в этом доме всю жизнь, что прежде была там обычная кладовая. Правда, ходить в нее по всяким надобностям слуги больно уж не любили. Одна девица утверждала, что там у нее свеча все время гаснет, как будто кто ее задувает. У другой в той каморе каждый раз что-нибудь да случалось — то кувшин выскользнет и разобьется, то ключ застрянет в замке. А еще там хранились зимние яблоки — целая большая корзина. И маленький сынок деда твоего дядюшки как-то раз забежал туда, что взять яблочко.

— И что с ним случилось? — в нетерпении спросил я.

Хельга лишь выразительно пожала плечами.

Да, никто так и не узнал, что случилось с несчастным ребенком. В ту пору одна из служанок раскладывала сыры на полке. Она видела, как мальчик зашел и начал рыться в корзинке, выбирая яблоко, потом на мгновенье отвернулась, а когда снова взглянула, его уже не было. Он словно растворился.Девушка покликала его, поискала за коробами и кувшинами, да только в маленькой кладовой спрятаться было просто негде, разве что он сам превратился в яблоко, — как сказала она потом. Служанка хотела было позвать на помощь, но вдруг ей померещилось, что светильник начал чадить и гаснуть, и накатил на нее такой ужас, что она с громким криком выбежала из кладовой. Девушку долго не могли успокоить и добиться внятного рассказа, а когда она поведала про странное исчезновение господского сына, слуги по приказу прадеда обыскали весь шлосс и окрестности, но так и не нашли пропавшее дитя. В кладовой, где его видели в последний раз, тоже все перевернули вверх дном. Само собой, никого не обнаружили. Однако все, кто там побывал, даже мужчины неробкого десятка, норовили поскорее покинуть эту маленькую комнатку. Они признавались, что в каморе им делается страшно, очень страшно.Мне тоже стало страшно, когда Хельга дошла до этого места.